Чем сильнее воодушевлялась Маргарита, тем быстрее теряла запал Кэндес. Ее беспокоил желудок. В первый же день за ужином она была необычайно тиха, а на второй ушла спать в восемь часов вечера, и в базарной сутолоке Маргарите пришлось бродить одной. Она хмуро сутулилась, торговцы едва удостаивали ее взглядом. Маргарита считала, что Кэндес захандрила потому, что скучает по Дэну, даже собиралась позвонить ему со стойки регистрации в отеле. «Вот тебе и девчачья поездка, – уныло думала она. – Лучшие подруги и все такое». Впервые жизни ей удалось выйти из-под влияния Портера Харриса, однако без Кэндес все кончилось тем, что она купила ему ковер. Роскошный рабатский ковер глубоких цветов и с вытканными символами; у Маргариты было слишком плохое настроение, чтобы торговаться, хотя продавец настойчиво спрашивал: «Сколько дадите? Ваша цена?» Маргарита назвала сумму всего лишь на пятьдесят долларов меньше первоначальной, и продавцу пришлось согласиться. Неслыханное дело, такую ценную вещь продали всего за полминуты! В придачу к покупке продавец дал Маргарите феску, красную бархатную шапочку без полей и с кисточкой. «Подарок для уважаемой покупательницы». Шапочка оказалась такой маленькой, что налезла бы только на ребенка или на обезьянку.

На следующий день, за сутки до отъезда, Кэндес заказала для них обеих сеанс в традиционной восточной бане, хаммаме. За несколько дней до этого она восторженно описывала скептично настроенной Маргарите все его прелести. «Это как спа. Старинный спа-салон!» Однако за завтраком, вяло ковыряя круассан, Кэндес сказала, что хочет отменить визит.

– Что-то мне нездоровится, – жаловалась она. – Прости. Наверное, что-то съела. Или слишком много пью вина. А может, вода здесь плохая.

– Знаешь, нет ни одной болезни, которую бы не излечил поход в старинный спа-салон, – сказала Маргарита. – Давай, это ведь ты хотела побывать в аутентичных местах. Через сорок восемь часов мы вернемся домой и будем жалеть, что не пошли.

– А ты сказала, что не хочешь сидеть в зале с толпой голых старых теток, – возразила Кэндес. – Сказала, что лучше съешь стекло.

Маргарита склонила голову набок:

– Да? Я такое говорила?

Хаммам, приземистое здание с белеными стенами, дымящейся трубой и усеянным разноцветными стеклышками куполом, располагался в медине, старой части города. Табличка на дверях гласила: «AUJOURD’HUI–LES FEMMES»[23]. Маргарита распахнула дверь, Кэндес угрюмо брела следом. Честно говоря, Маргарита нервничала. Она не привыкла действовать вне зоны комфорта. Ей не приходилось бывать в старинных марокканских общественных женских банях, где, несомненно, нужно следовать определенному ритуалу и знать правила. Маргарита даже пожалела, что рядом нет Портера, который сумел бы выпутаться из любой ситуации, или прежней Кэндес, той, что еще вчера с радостью бросилась бы навстречу любым экспериментам.

Внутри здания обнаружилась резная, богато инкрустированная стойка, за которой сидела женщина в кремовой бурке. Лицо женщины было почти полностью закрыто, виднелись только глаза. На Маргарите был шарф от «Эрме», на Кэндес – красная бейсболка.

«Мы не знаем, что делать. Помогите нам», – рвалось у Маргариты с губ, но она лишь улыбнулась, надеясь, что улыбка отразила ее чувства.

– Deux[24]? – спросила женщина.

– Oui[25], – кивнула Маргарита.

Она полезла в спрятанный под одеждой пояс для денег, достала пачку дирхамов. Кэндес тяжело опиралась на красивую стойку, бледная и вялая. Вдобавок ко всем симптомам во рту у нее появился неприятный металлический вкус, и она спасалась жевательной резинкой. Женщина с закрытым лицом вытащила из пачки три купюры, затем спросила:

– Avec massage?[26]

– Oui, avec massage, s’il vous plaît[27], – ответила Маргарита.

Женщина вытащила еще две банкноты. Маргарита понятия не имела, во сколько им обошелся хаммам, в три доллара или, может, в сотню. Женщина выдала два махровых полотенца и показала, куда идти.

В коридоре были мраморные полы, толстые каменные стены и арочные окна с матовыми стеклами. Из-за того, что окна располагались на внутренней стене, Маргарита решила, что они выходят во внутренний дворик. Почему-то этот коридор напомнил ей монастырь: в тишине замкнутого пространства гулко отдавались шаги. В самом конце обнаружились тяжелые арочные двери с двумя створками. Маргарита распахнула одну и вошла, придерживая дверь для Кэндес. «Без тебя я на это не решусь».

Они попали в похожий на пещеру зал с высоким куполообразным потолком и выложенным серо-зеленой плиткой полом. Вокруг бассейна на скамьях лежали женщины, совсем раздетые или в нижнем белье. Голые юные девушки и женщины старше и плотнее Маргариты, все в трусах, но без бюстгальтеров. Какая-то светловолосая девушка европейской внешности – шведка, а может, американка – была в бикини. Одежда посетительниц висела на крючках вдоль стен.

«Ну вот, началось», – подумала Маргарита, бросив взгляд на Кэндес. Та слабо улыбнулась.

– Приступим? – спросила она, и Маргарита с радостью услышала в ее голосе легкое подначивание: «Давай, ты первая».

Маргарита сняла туфли. Отлично! Стянула носки. Расстегнула блузку, глядя на стену. Нет, все-таки предчувствие не обмануло – это место не для нее. Ей стало плохо от одной мысли, что все эти женщины, а главное – Кэндес, увидят ее обнаженной. У нее пышные формы, рубенсовские, как говорил Портер. Она вспомнила, как Дэмиан Викс втолкнул ее в темный чулан, отвел рукой ее волосы, чтобы поцеловать в шею, а потом стиснул ладонями грудь, прижался и застонал. Маргарита рассмеялась. Если уж она не сгорела от стыда, когда ее собственный юрист лапал ее в кладовке, то как-нибудь переживет и это. Она стянула лифчик, потом брюки-слаксы и осталась в трусах.

Кэндес разделась полностью и распустила волосы. Ее тело выглядело как музейный экспонат: цветущая американская женщина. Сильные ноги, маленький округлый зад, плоский живот и грудь, которая оказалась чуть больше, чем предполагала Маргарита.

– Никто не плавает, – заметила Кэндес, и они обе захихикали.

– И правда, – кивнула Маргарита.

Она немного растерялась. Какой смысл лежать голой у бассейна в закрытом помещении вместе с другими женщинами? И как тут испытать что-нибудь, кроме смущения? Вдруг Маргарита увидела, как молодая шведка вошла в дверь, помеченную стрелкой. Маргарита кивнула. «Ага, значит, нам туда».

Они попали в la chambre froide, так называемую холодную комнату – вытянутое помещение с тремя сводами. Тоже с бассейном, но шведка прошла мимо, и Маргарита с Кэндес последовали ее примеру. Сама по себе комната не была холодной, только пустой и неуютной. Следующий зал оказался гораздо теплее и богаче украшен, с резными деревянными столбами вокруг бассейна и нишами, в которых сидели и полулежали женщины, напоминая одалисок. «Как на картинах Энгра, – подумала Маргарита. – Портеру бы понравилось». В зале работали банщицы с ведрами, мочалками, щетками и гребнями. Кому-то из посетительниц мыли голову, кому-то делали массаж, некоторые женщины натирались чем-то похожим на цемент. Маргарита подумала, что надо бы остаться здесь, однако шведка целеустремленно шла вперед, и Маргарита решила идти за ней.