Три минуты и десять секунд, — произнес он, стараясь выглядеть разочарованным, но внутренне радуясь.

Это орудие не могло заменить скорострельную батарею в ближнем бою, оно предназначалось для обстрела обширной территории.

Чак подал знак мальчику с красным флажком, тот поднял сигнал готовности к стрельбе, и люди на дальнем конце площадки торопливо скрылись в блиндаже. Все присутствующие вернулись в траншею, Чак взял в руки конец спускового шнура и прыгнул вслед за ними. Он предпочел бы дать еще один полный залп, но на двенадцать зарядов у них уже ушло около трехсот фунтов пороха, а кроме того, на всей планете осталась всего лишь дюжина снарядов. Чак подтянул шнур и оглянулся на Оливию; она ответила ему подбадривающей улыбкой. Наконец Чак решительно дернул шнур.

Снова секунду стояла тишина, потом вырвалась первая ракета, остальные следовали за ней через каждые полсекунды. Пятый снаряд неожиданно изменил направление и ушел по дуге вправо, в сторону леса. Предпоследний же снаряд взорвался внутри трубы. Шрапнель брызнула с обоих концов, ствол раскололся, запальное устройство взлетело в воздух, а следующий снаряд вырвался с задней части установки, врезался в землю и взорвался в дюжине ярдов от траншеи, засыпав осколками все вокруг.

У Чака от грохота заложило уши. Он быстро оглядел помощников — в их глазах застыли страх и удивление. После подробного взаимного осмотра, когда выяснилось, что никто не пострадал, на лицах появились слабые улыбки.

— Твои сумасшедшие идеи когда-нибудь прикончат тебя, — дрожащим голосом произнесла Оливия, отряхивая землю с одежды.

Чак перестал улыбаться и вылез из траншеи Пусковая установка оказалась разбитой вдребезги стволы были изрешечены пулями, использовавшимися в качестве шрапнели, рама погнулась. На противоположном краю поляны уже взорвались остальные девять снарядов, и, когда Чак поднял к глазам бинокль, он увидел, что люди взволнованно размахивают руками и подпрыгивают, еще не зная о плачевном окончании испытаний.

Чак испытывал смешанные чувства. Пробные стрельбы показали, что почти девяносто процентов снарядов все-таки долетают до цели, поражая пространство площадью около двух акров; такой результат обещал сокрушительные потери во вражеском войске. Но, с другой стороны, около десятка ракет разлетелись в разных направлениях, а пусковая установка оказалась разрушенной. Чак знал, что подобное орудие может быть использовано только таким образом. Стрельба единичными снарядами может быть опасна и не даст такого эффекта. Кроме того, испытания подтвердили все опасения Джона Майны, а также тот факт, что Фергюсон обманом увел сотни рабочих и потратил их время на создание оружия, которое не срабатывало должным образом. Чак надеялся, что испытания будут удачны, он раскроет секрет и представит свое изобретение на суд Эндрю, а дальше все пойдет как по маслу. Осмотр разрушенной установки опроверг его надежды.

Чак обратился к Оливии.

— Черт побери, я уверен, что она будет действовать исправно, но у меня совершенно нет времени.

Он больше недели провел на своей фабрике в полной изоляции от всего остального мира, только Оливия привезла ему весть о сдаче Кева и отступлении дальше на восток. До Испании мерки, по его подсчетам, могли добраться уже через две недели. Он посмотрел на орудийный расчет, притихший подле установки. Казалось, они чувствуют себя виноватыми в неудачном выстреле. На дальнем краю площадки наблюдатели все еще отмечали места попаданий и изучали осколки снарядов. При помощи бинокля Чак смог даже рассмотреть дыры в полотняной мишени.

Наконец он решительно опустил бинокль и обернулся к бригадиру рабочих Теодору, чей брат-близнец был механиком на аэростате Джека Петраччи.

— Производство снарядов должно начаться немедленно. — уверенным голосом объявил Чак.

— Но она еще не работает. — возразил один из помощников, указывая на искореженную установку.

— У нас больше нет времени. — ответил Чак. — Вы слышали приказ. Выполняйте.

Окружающие изумленно посмотрели на Чака, многие из них были воодушевлены новым изобретением, но нашлось и немало таких, кто счел его сумасшедшим. Теодор, которого Чак перевел с базы аэростатов ради реализации этого проекта, подошел к Чаку, остальные неторопливо направились на фабрику в двух милях от полигона.

— Некоторое количество пороха могло просочиться через прокладку между маршевой и боевой частями снаряда.

Чак рассеянно кивнул.

— Этого можно избежать, если войлок заменить оловянной пластинкой.

— Тогда придется делать пресс для изготовления пластин, кроме того, каждую из них надо будет запаивать вручную. Мы уже обсуждали такой вариант и пришли к выводу, что он потребует слишком много времени, — негромко возразил Чак.

Теодор кивнул.

— Знаешь, если мы начнем массовый выпуск снарядов, то за десять дней истратим все накопленные запасы. Будет уходить по пятнадцать тонн пороха и семьдесят пять тысяч пуль каждую неделю. Мы не сможем этого скрыть — в Испании и так уже кричат об острой нехватке боеприпасов.

Чак вздохнул. Раньше он надеялся скрыть свои проделки, теперь это стало невозможно. Джон без малейшего колебания оторвет ему голову.

— Если повезет, недостача обнаружится через неделю, а то и через две. На то, чтобы отыскать следы, уйдет еще неделя. К тому времени у меня будет все необходимое.

— Ты не сумеешь один выиграть эту войну, — сказал Теодор.

Чак улыбнулся и, сняв очки, стал задумчиво протирать их рукавом своей перепачканной рубашки.

— Я оказался прав, когда речь шла о железных дорогах, об аэростатах, о винтовках Уитворта, даже о карабинах Шарпса. Надеюсь, сумею убедить их и на этот раз.

— Мы все с тобой заодно, — поддержал его Теодор. Чак негромко рассмеялся.

— Я вспомнил об одном чудаке по имени Рипли, которого знал еще во время войны на родине. Он, как и Джон Майна, отвечал за снабжение. Всю нашу армию можно было перевооружить уже в 1862 году, мы могли иметь реактивные установки, даже автоматическое оружие, если бы не этот узколобый бюрократ. Иногда я готов поклясться, что они с Джоном родные братья.

— Я не был знаком с этим Рипли, но уверен, ты сильно разозлил генерала Майну.

Чак печально усмехнулся.

— Я не собирался его обидеть. Я даже могу его понять. Нам не хватает слишком многого, особенно времени. Просто у него нет воображения, и он не способен осознать значение этих проектов.

— Проектов? — настороженно переспросил Теодор. Я думал, даже ты отказался от второго проекта.

— Какого черта? Все уже сделано. Нам осталось только немного доработать парочку узлов.

Теодор оглянулся на обломки пусковой установки.

— Это не производит впечатления грандиозного успеха.

— Не беспокойся об этом, — огрызнулся Чак.

— «Не беспокойся!» Я просто не хочу смотреть, как моего начальника заковывают в кандалы за кражу пятисот рабочих, тридцати тонн пороха и Бог знает чего еще, о чем я могу и не знать.