голые ступни… Хотелось сгрести ее в охапку и заслонить собой, пряча от любого, кто посмеет приблизиться. Ненормальное желание, и Игорь прекрасно это осознавал, но ничего не мог поделать. Рина стала слишком важной частью его жизни, и он не мог от нее отказаться, чтобы ни говорил, чтобы ни чувствовал, как бы больно порой ни было.

Тренировочный каток пустовал. Игорь прошагал вдоль борта и направился под трибуны к раздевалке. Там, на удивление, тоже никого не было. Переодевшись в спортивный костюм, вошел в тренажерный зал. Нужно выковырять из головы мысли о Ринате и их ссорах и сосредоточиться на подготовке к закрытым прокатам. А что может быть лучше, чем подъем парочки тридцатикилограммовых гантелей?

На часах было около двенадцати, когда в зале появилась Рината. Бросив на парня быстрый взгляд, понять значение которого оказалось выше его сил, забралась на велотренажер. Перекинула полотенце через ручку, положила на подставку телефон и, вставив в уши капельки-наушники, принялась уверенно крутить педали. Игорь ждал, что Ипатова хоть как-то отреагирует на него, однако партнерша делала вид, что в зале находится лишь она одна. Опять.

Теперь захотелось не утешить, а подойти к ней, вырвать наушники и заставить ее заговорить. Но она просила дать ей время. В ее понимании это, вероятно, должно выглядеть именно так – полная отстраненность, граничащая с абсурдным идиотизмом. Что ж… Раздраженно поджав губы, Игорь удалился, по пути едва не впечатавшись в тренажер для укрепления мышц спины.

Когда Игорь приблизился к катку, Богославская уже стояла возле борта. Каждый раз, видя эту женщину, он невольно восхищался ее красотой, гордым изяществом, стойкостью и скрытой непокорностью, позволяющей тренеру противостоять жизненным невзгодам. От нее веяло теплом и силой: странное сочетание вселяло уверенность в тех, кто находился рядом. Но сегодня все сразу пошло наперекосяк.

Алла молча наблюдала за попытками Игоря прыгнуть аксель, который отчего-то никак не получался. Он упорно заходил на прыжок и с тем же упорством падал. На пятый раз, завершившийся крайне неприятным падением на опорную ногу, тренер не выдержала и подозвала подопечного.

Крылов покорно подъехал к бортику и пробормотал:

– Мне, наверное, лучше поехать домой. Не мой день.

– Нет, Игорь, – качнула головой Богославская. – Пришел на тренировку – тренируйся. Свои хочу или не хочу оставляй, пожалуйста, за пределами школы.

Игорь взглянул на Аллу Львовну. Она разговаривала совершенно спокойно, однако в тоне ее ощущалась твердость. И эта миролюбивая манера даже не прикрывала жесткость, с которой она говорила в те моменты, когда нужно было заставить спортсмена включить голову. С Николаем Петровичем дело обстояло гораздо проще – Савченко всегда бурно реагировал на происходящее. Мог и крепким словцом приложить, если того требовала ситуация, а Богославская никогда особо и голоса не повышала и, конечно, не ругалась. Однако в том, что касалось работы, мягкой она только казалась, в действительности же была покруче многих из ныне тренирующих.

– Игорь, – тихо продолжала Алла, – я понимаю, у вас с Ринатой личные отношения плотно сплетены с рабочими. Я бы постаралась такого не допустить, но раз уж это случилось… – Богославская вздохнула. – Но я хочу, чтобы личные проблемы вы оставляли за пределами школы. Будьте профессионалами, в конце концов. Не знаю, что между вами произошло и почему она опять ночует в интернате второй день подряд, но ничто не должно мешать работе.

– Почему вы это именно мне говорите? – многозначительно спросил Игорь, упрямо глядя в глаза Богославской.

– Как бы ни считала Рината, а в паре главный ты, от твоего эмоционального состояния зависит исполнение большинства элементов. Рина – сложная девочка с одним ей доступным внутренним миром. Копаться в ней и пытаться понять – вещь неблагодарная. Кроме того, ей и самой многое пока невдомек. И я прошу тебя быть умнее. И не потому, что она моя дочь. Ты – взрослый человек, а она еще нет, несмотря на то, что между вами разница – три с половиной года. – Взгляд Аллы смягчился. Теперь перед Крыловым стояла не только сильная женщина-тренер, но и любящая мать, желающая родному ребенку лишь добра. – Ты наверняка уже кое-что осознал. Я прошу тебя, Игорь, будь снисходителен. Вы проделали огромную работу, не время сейчас это ломать из-за разногласий, какими бы они ни были.

– Хорошо, – ответил он спустя несколько секунд и, не прибавив ни слова, возобновил тренировку.

Где-то внутри Игоря избалованный мальчик капризничал, топал ножкой, возмущался и кричал, что с его чувствами тоже нужно считаться, его должны слушать и слышать, но мужчина, до одури уставший от бесконечных перипетий в отношениях с партнершей, с силой захлопнул перед ним дверь.

Голос мальчика сразу же стих, став вообще не заслуживающим внимания. Впереди борьба, цель, к которой Игорь шел многие годы, а чувства могут подождать. Он давно наступил себе на горло, и это было сознательным выбором, а теперь – не особо удачное время выяснять, чье душевное состояние важнее.

Игорь взлетел надо льдом, скрутил три с половиной оборота и выехал, прочертив лезвиями коньков длинную полосу. Алла довольно улыбнулась и хлопнула в ладоши, а он опять пошел на прыжок, максимально собранный и полный решимости получить заветную олимпийскую мечту.

Последние дни уходящего года прошли в спокойном режиме. Приняв во внимание слова тренера, Игорь постарался не зацикливаться на проблемах с Ринатой и обсуждал с ней только тренировки. Поначалу она была зажата, даже испугана, и без надобности к нему не подходила. Казалось, она ждала подвоха. Но Игорь стойко держался. Постепенно Рина поняла: он не собирается подлавливать ее у раздевалки и требовать расставить все точки над «и», в итоге она расслабилась и тоже включилась в работу.

Однако дома отрешиться от личного Игорю было гораздо сложнее. Квартиру после ухода Ринаты окутала мертвая тишина, душу парня охватывала темная тоска, а в голову лезли дурацкие мысли. Хотелось позвонить ей, просто услышать голос, почувствовать, как она улыбается, прижимая к уху телефон. А еще больше хотелось, чтобы она приехала. Протопала по лестнице, хлопнула дверью в ванной, сожгла что-нибудь на плите – наполнила бы жилище хоть какими-то красками.

Выбирая дизайн для квартиры, он придерживался мнения, что оттенки серого и белый с черным – идеальная палитра для холостяцкой берлоги. Теперь ему казалось, что он вообще перестал различать цвета. Игорь видел лишь синюю кружку с желтыми ромашками, стоявшую в шкафчике на кухне. Яркое пятно, позволяющее смириться с черно-белыми часами неопределенности, напоминало: это когда-нибудь закончится и, возможно, дом снова наполнится жизнью, запахами и красками.

– Тренировка завершена, всем спасибо и с