Алекс же повернулся ко мне лицом и долго смотрел, не отрываясь, потом как-то рвано выдохнул и сказал:

— В дознании ты больше не работаешь, даже в консультации.

— Хорошо, — согласилась покладисто, хотя мне почему-то стало обидно, и слёзы сами собой брызнули из глаз.

Александр выругался и пересел ко мне на кровать, подхватил моё безвольное тело на руки и погрузился в кресло, не забыв закутать меня в одеяло. Покачивая, как маленького ребёнка, сказал:

— Знаешь, когда отец рассказывал мне о моей маме и о том, как её любил, часто говорил, что любить больно. Я тогда его не понимал, мне казалось, что это просто, главное не огорчать и заботиться, быть рядом. Теперь я понимаю, как был наивен, — усмехнулся, — это не просто. Очень не просто, когда часть твоей души и сердца ходит отдельно от тебя, живёт и имеет своё мнение, а ещё не думает о безопасности. Сколько раз я умер вместе с тобой, Мари, и возродился? Я, наверное, уже сбился со счёта, и больше я постараюсь, такого не допускать. И не надо мне тут плакать, работать в дознании ты не будешь.

— Тиран и деспот, — всхлипнула в ответ, но с улыбкой. Слёзы обиды превратились в слёзы радости после такого признания в любви. Были моменты сомнений в этом, как оказалось, напрасно.

— Вот и хорошо, — стиснул меня посильнее, — ругайся, можешь даже уехать на другой континент, только живи.

— Куда я от тебя денусь, у нас дети, и вообще, как я покину частичку своей души? – произнесла в ответ и улыбнулась. Даже в любви призналась в лазарете, быть может, Алекс и прав, пора сменить работу. – Я люблю тебя, но, кажется, забыла об этом сказать.

Застыл, перестав меня качать, и посмотрел неверяще, словно боялся, что неправильно меня расслышал, и приподнял бровь. Улыбнулась и потянулась за поцелуем, но он лишь осторожно прикоснулся к губам, шумно вдыхая.

— Мы вернёмся к этому разговору, когда Нико выпустит тебя из этого места, — произнёс сипло, — нам надо о многом поговорить. Прости, что опять не уберёг тебя и нашу маленькую искорку, — положил руку на мой живот и сглотнул, слова ему давались с трудом, — всё ещё будет, главное в это верить. Главное – живи.

Кивнула, смахнув влагу со щёк, и вздохнула. Вот, если бы можно было никуда не выходить из этой комнаты и оставить всё в прошлом, но это не про нас. Основное сражение ещё впереди, и надо сказать об этом, но как решиться и посмотреть своим страхам в глаза, чтобы навсегда оставить их в прошлом?

Глава 33

Допрос, на который я не хотела идти, а Алекс не хотел меня пускать, шёл полным ходом. Следователь, молодой и амбициозный дознаватель-менталист, делал всё по правилам, но лишь вызывал усмешку у преступника. Смотреть на это было больно и обидно. Я хотела остаться сторонним наблюдателем, но решила вмешаться, когда бывший эксперт просто рассмеялся в лицо следователя.

— Я буду разговаривать только с королевой, — нагло заявил преступник. — Если хотите узнать подробности.

Зловеще рассмеялся и посмотрел на стену, за которой мы находились. Александр, который при этом присутствовал в тайной комнате и наблюдал за всем вместе со мной, наверное, больше из-за желания не оставлять одну, скрипнул зубами. Положила руку на его кулак и чуть сжала, желая подбодрить и успокоить. За то время, что я валялась в лазарете у Нико, мы много времени проводили вместе. Разговаривали обо всём и ни о чём, узнавая друг друга, стараясь стать ближе. И у нас получалось, возможно потому, что мы оба этого хотели. Александр раскрылся с неожиданной стороны, как человек который любит готовить и экспериментировать с едой. Нико отдал часть своей лаборатории под королевские нужды, но при этом не забывал ворчать и вздыхать, а Алекс радовался как ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку. Хотя в нашем случае - свободу выбора, которая на время, пока король находился в лазарете, позволяла ему делать вид, что он свободен от своих обязанностей и бремени власти. Может радоваться и баловать любимую, создавая для неё еду, придумывая новые блюда.

Перед выпиской Нико загадочно смотрел на меня и шепнул, что король отдал распоряжения на перестройку семейного крыла и поиграл бровями, показывая в сторону своей лаборатории. Покачала головой и улыбнулась, ведут себя как мальчишки. Один целитель, к которому выстраиваются очереди, второй король, а дразнятся и задираются, как в детстве. Отмахнулась от Нико, пряча улыбку. Они, словно сговорившись, не выпускали меня из лазарета почти две недели, развлекая по очереди. Один травил байки о совместном детстве и с хитрой искринкой в глазах делился, как разводил принца на шалости. Другой окунулся в новую для него стезю и готовил всё, что ему хотелось, угощая друга и меня. Нико ворчал, что слишком молод помирать, но на что не пойдёшь ради дружбы, и уминал за обе щёки. Вся эта атмосфера семейного уюта и добродушия, что наполняла наш быт и моё исцеление, помогала мне прийти в себя и отвлечься от того, что произошло.

Страх и бессилие накрывали с головой. Хотелось кричать и порвать обидчика, теперь, когда он в таком бесправном положении. И в тоже время сбежать и спрятаться подальше от всех, от жалостливых взглядов и наигранного сочувствия. Я понимала, что делают Алекс и Нико, принимала с благодарностью, но в зеркало смотреть не могла долго. Рваные клочья волос, которые можно спрятать под платок или парик, видеть не хотелось. Мне хватало моих рук, на которых тонкими линиями виднелись шрамы. Как бы Нико не старался, но следы оставались. И в какой-то момент я решилась оставить их, чтобы помнить ту цену, что мы заплатили.

Больше всего их беспокоило моё женское здоровье, но вслух это не произносили. Внутри же меня поселилась пустота, которую смогли развеять лишь дети. Димир и Диана, такие разные, но родные. Их приносили няни, появляясь в лазарете целой свитой и хоть немного оживляя мерное течение времени от процедуры к процедуре. И вот сейчас, человек со взглядом безумца требует, чтобы я посмотрела в его глаза и провела допрос. Готова ли я к такому? Однозначно – нет, но я считаю себя профессионалом и искренне верю, что справлюсь, нужно, чтобы всё это закончить.

Александр посмотрел на меня и вздохнул, чуть заметно кивая, давая своё царское дозволение на моё присутствие и