Что Маша делала в этом доме? Что за конверты она опускала в почтовый ящик? И как это может быть связано с тайной жизнью Людмилы Барсуковой? Может быть, и никак, однако договорилась же Надежда сама с собой, что не станет верить ни в какие случайные совпадения. И папаша Зубров что-то не дает о себе знать. С чего тогда он так наехал на Алку? Со страху? А что он хотел скрыть? Надежда поняла, что ей обязательно нужно поговорить с этой девочкой, Машей Зубровой.

В прихожей ее ожидал Бейсик. Вид у него был какой-то смущенный и виноватый. Он нервно облизывался и смотрел на хозяйку, как нашкодивший ребенок.

– Бейсик! – строго осведомилась Надежда. – В чем дело? Признавайся, что ты натворил?

Кот посмотрел на Надежду так, будто хотел сказать: «Я? Ничего такого! Как ты могла подумать!»

Надежда тем не менее насторожилась и обошла квартиру, чтобы выяснить, что же натворил кот в ее отсутствие.

На кухне был относительный порядок. То же самое – в гостиной и спальне. Но когда Надежда Николаевна вошла в бывшую детскую, которую ее муж Сан Саныч переделал в свой кабинет, у нее вырвался невольный вопль ужаса.

Книжный стеллаж выглядел, как рот беззубого бомжа. На полу валялись сброшенные с полок книги.

– Бейсик! – воскликнула Надежда в сердцах. – Что ты устроил! Ты же знаешь, как Саша трясется над своими книгами! Представляешь, как тебе попадет?

Кот презрительно фыркнул, как будто хотел сказать: «Мне? Попадет? Да никогда в жизни!»

И Надежда поняла, что Бейсик прав: муж так обожал кота, что прощал ему любые каверзы. А попадет, разумеется, ей, что не уследила.

Впрочем, ничего непоправимого кот не натворил, он даже не изорвал книги когтями, так что навести в мужнином кабинете порядок не составит большого труда. Надежда наклонилась, чтобы поднять разбросанные книги, и увидела, что одна из них открыта на середине. Это был толстый иллюстрированный том «Жизнь животных» Брема, и открыт он был на главе «Грызуны», конкретно – на странице, посвященной мышам и крысам. И вот эта-та страница была разорвана – видимо, Бейсик не смог удержаться при виде своего исконного врага.

– Бейсик! – проговорила Надежда с уважительным удивлением. – Ты решил заняться самообразованием?

Кот в ответ громко мурлыкнул, мол, а что мне остается делать, если ты, вместо того чтобы уделять время коту, пропадаешь целыми днями неизвестно где?

– Но все же Саша на тебя рассердится! – пригрозила Надежда. – Ты знаешь, что он не любит, когда портят книги!

«А вот это мы еще посмотрим!» – фыркнул кот.

Наведя порядок, накормив кота и приготовив ужин, Надежда наконец вспомнила, что собиралась позвонить Алке.

Тимофеева ответила тут же, но была не в настроении.

– Надя, что тебе нужно? – спросила она недовольным голосом. – У меня тут, понимаешь, много дел, тетради проверять, и вообще…

Надежда явственно поняла подтекст: это, мол, только ты от безделья занимаешься бог знает чем, а я – человек занятой…

– Вот как? – проговорила она сухо. – Когда тебе нужно было припугнуть отца Маши Зубровой, я тут же примчалась тебе на помощь!

– Да, конечно, извини… – Алка пошла на попятный. – Так что тебе нужно?

– Мне нужно поговорить как раз с этой Машей! – отчеканила Надежда. – Я тут выяснила некоторые новые аспекты, связанные с убийством Цыплаковой… Понимаешь, те люди, которых я раньше подозревала в убийстве, оказались ни при чем… я в этом совершенно уверена…

Надежда случайно опустила взгляд и увидела Бейсика. Кот сидел возле двери и внимательно слушал, прижав уши.

– Ах, ты еще и подслушиваешь? – возмутилась Надежда. – Смотри у меня!

– Кто подслушивает? – переспросила Алка. – Я подслушиваю? О чем ты говоришь?

– Да нет, я не тебе, а коту… Так вот, в свете этих новых данных Маша могла бы…

– Ой, а никак нельзя без этого? – вздохнула Алла. – Понимаешь, девочке и так досталось… Ходит какая-то грустная, пришибленная…

– Никак нельзя. Но я постараюсь поговорить с ней мягко, вежливо, деликатно…

– Да уж, знаю я твою деликатность! Ну ладно, приезжай завтра в школу, я приглашу ее в свой кабинет, и вы сможете поговорить один на один…

Вскоре вернулся с работы муж. Накормив его ужином (Надежда прекрасно знала, что с голодным мужчиной лучше не разговаривать ни о чем серьезном), она как бы между прочим сказала:

– Представляешь, Саша, Бейсик добрался до твоего Брема и изодрал картинку с крысой!

– Я всегда знал, что Бейсик – очень умный кот, – не задумываясь, отозвался Сан Саныч. Но в следующее мгновение помрачнел и проговорил неодобрительно: – Надя, ты же знаешь, как мне дорог этот Брем! Ты же знаешь, что это одна из моих любимых книг! Может быть, даже самая любимая! Зачем ты дала его Бейсику?

– Я? Дала? – переспросила Надежда, удивленная и возмущенная таким неожиданным оборотом дела. – Да я-то тут при чем? Бейсик сам сбросил эту книгу с полки!

– Да, но как он попал в кабинет? Я всегда закрываю дверь!

– Ну, значит, не всегда! Как ты умеешь перекладывать все с больной головы на здоровую!

При этом она прикоснулась пальцами к голове и страдальчески поморщилась, давая понять, что больная голова – это не метафора, что голова у нее действительно болит, и болит исключительно от несправедливого обвинения…

Муж, однако, даже не заметил ее красноречивого жеста. Каждый остался при своем мнении, и вечер был испорчен.

* * *

– Мам, ну хочешь, я в школу сегодня не пойду? – спросила Маша испуганно.

Елена машинально отметила, что последнее время у дочки всегда испуганный голос. Когда же это началось? Третьего дня, в тот злосчастный понедельник, когда муж наорал на них и сорвался неизвестно куда? Или еще раньше, когда Маша вернулась из больницы? Когда вообще она стала отводить глаза, хмуриться, вздрагивать от внезапных звуков? И отвечала на все расспросы либо непривычной грубостью, либо упорным, непробиваемым молчанием.

Да что же такое с ними случилось? Как же это Елена все проглядела? Занималась, как всегда, домом, к тому же на работе были сложности, вот и отпустила немного вожжи…

Да полно, может быть, ей только казалось, что она уверенно управляет семьей, что ведет ее твердой рукой? Так оно и есть.

Тогда, в понедельник, когда муж бросил ей в лицо бранное, оскорбительное слово и ушел, хлопнув дверью, ей стало так плохо, что сил не было приступить к Маше с расспросами.

Они долго сидели рядышком на диване, и Елене на какой-то миг показалось даже, что вернулась прежняя близость с дочерью. Потом, совершенно разбитая, она пошла спать. Приняла обезболивающее (очень болела рука), которое подействовало на нее как снотворное, и провалилась в тяжелый сон.

Утром, собираясь на работу, Елена позвонила мужу на мобильный. Телефон был выключен. Сердится, поняла она, злится на нее, потому и отключил телефон.