— Во-первых, у вас волосы разного цвета. У него они каштановые.

— Да, действительно, огромная разница, — шутливо пожаловался он. — Ты не можешь придумать ничего лучше?

— Посмотрим. Ты сложен совсем по-иному, чем он. Ты — как скала. А он был стройный, как теннисист.

— Эбби, предупреждаю тебя, что...

— Я пытаюсь успокоить тебя, — возразила она. — Посмотрим, что еще у вас разное. Его я точно не могла бы встретить на занятиях по аранжировке цветов. У него были другие увлечения.

— Что-нибудь красивое и мужественное; вроде езды на спортивном автомобиле? — спросил Тор так, словно его беспокойство возрастало. Их маленькая игра пошла не по тому пути, на который он хотел ее направить.

— Нет. Он увлекался... — И тут Эбби мгновенно закрыла рот, в ее уме сверкнуло воспоминание. Флин с фотоаппаратом в руках сердится на то, что она не хочет позировать ему обнаженная. И еще одна картина — он в своей хорошо оборудованной темной фотолаборатории. — Фотографией, — закончила она бесстрастным голосом. — Флии увлекался фотофафией.

Тop вдруг замер неподвижно и очень напрягся. Наступила опасная тишина, оба осознавали смысл того, что сказала Эбби, Потом Тор медленно приподнялся и сел на кровати.

— Ты говоришь, каштановые волосы?

— Да. — Эбби провела языком по пересохшим губам.

— Худощавый?

— Да, Тор, это точно.

— И увлекается фотографией?

— Увлекался, когда я была знакома с ним, но это было два года назад. Зачем ему... В этом нет никакого смысла, Тор. Зачем ему делать что-то подобное? Через два года?

— Он знает, что ты чувствуешь к Синтии? — продолжал спрашивать Тор, отодвигаясь от нее.

Он встал, начал ходить по комнате крупными медленными шагами, почти торжественной походкой. Но шагал без остановки, и это выдавало его тревогу. Наконец остановился перед камином и стал пристально глядеть на огонь.

Эбби смотрела, как он стоял там, освещенный огнем, и остро чувствовала, сколько мужской силы и красоты в его жестком мускулистом теле. Какой он сильный, какой мужественный! Она еще чувствовала на себе отпечаток его тяжелого тела.

— Знал, — медленно призналась она и нахмурилась, сдвинув брови. — Но, Тор, это нелепо. Между мной и Фликом ничего нет уже два гола. Он был рад увидеться со мной в последний ра». Объявил, что больше никогда не захочет видеть меня. И назвал меня... — Ее голос замер, она вспомнила надпись на обороте той жуткой фотографии, которую они получили утром. — Назвал меня шлюхой.

— О, черт! — Тор провел пальцами по своим черным с серебром волосам. — Эбби, его нет в нашем списке! — Повернулся к ней лицом, янтарные глаза оказались в тени и стали похожи на глаза сокола. — Почему его не было в списке?

Этот вопрос был задан с такой яростью, что Эбби вздрогнула от страха, поджала под себя ноги и инстинктивно потянулась за своей рубашкой.

— Выслушай меня, Тор. Флин никак не может быть шантажистом. Я не видела его целых два года. Ради чего ему появляться сейчас и создавать нам неприятности?

— Я желаю знать, почему он не указан в том списке, который я велел тебе составить. У него каштановые полосы, он увлекается фотографией, он знал все твои слабые места. Ты думала, что этот чертов список игрушка? Я хотел список всех, кто соответствует описанию. Всех, а не только твоиx нынешних друзей и знакомых.

Эбби, надев рубашку, туже натянула ее на себя, словно пытаясь защититься. Широко раскрытыми глазами она настороженно смотрела на мужчину, который всего несколько минут назад так страстно занимался с ней любовью. Это было что-то новое, такие она еще ни разу не видела Тора. Вдруг, словно из ниоткуда, в ее уме возникли фразы из газетных вырезок о том, что Тор был сильным, беспощадным и успешным президентов корпорации.

Сейчас Тор стоял обнаженный перед уютным огнем, но ей нетрудно было представить себе его в гладком сером костюме и наделенным властью. Он явно обладал даром вести себя властно, это дано от приролы акулам крупного бизнеса. В любое время, где бы он ни находился и во что бы ни был одет, в Торе Летимере чувствовалась могучая, но управляемая сила.

Она без труда представила и себя в роли подчиненной, которая плохо выполнила важное поручение. Эбби возмущенно заворочалась на софе, бросив при этом взгляд на свои джинсы, чтобы понять, сможет ли она надеть их, не сдвигаясь с места, где сидела.

— Незачем кричать на меня. Тор!

— Я не кричу на тебя! — огрызнулся он. — Но если хочешь знать, я всерьез думаю о том, чтобы пойти гораздо дальше крика. Я бы с огромной радостью прямо сейчас отхлестал своим ремнем твою милую задницу. Из-за твоего идиотского нежелания точно выполнять приказы мы упустили из виду одного из главных подозреваемых. Судя по твоему описанию, этот человек может быть не совсем в своем уме. И он подходит под описание. Сколько еще кандидатов ты не включила в список?

— Ни одного! Ни одного, кроме… кроме… — ее голос понизился почти неслышного шепота, — может быть, одного или двух человек, которые никак не могут….

— Кого именно? — спросил Тор.

Эбби гневно смотрела на него, сжав от возмущения губы. Тор стоял перед ней, слегка расставив ноги и упершись ладонями в бедра. Его агрессивность была управляемой, но такой сильной. Эбби почти ждала, что эта сила в чем-то проявится открыто.

— Тор, если ты начнешь записывать каждого возможного кандидата, этому не будет конца. Ну и дела! Сколько, по-твоему, людей с каштановыми волосами я встретила за свою жизнь?

— Не представляю даже приблизительно. Я несколько раз просил тебя сказать мне это.

— Но послушай, если я начну это делать, мне придется включить в список, например, Варда.

— Тайсона? Мужа твоей кузины? У него каштановые волосы?

— Ну да, но...

— Он увлекается фотографией?

— Полагаю, что да — судя по тому, сколько снимков его маленькой дочки я получаю каждые две недели, — язвительно ответила Эбби. — Но все молодые отцы занимаются фотографией.

— Кто еще? — Тор сделал вид, что не слышал ее сердитого ответа.

— Не знаю! Больше никого не могу вспомнить. Тор, ты допрашиваешь меня как следователь,

— Ты права, — пробормотал он и скользящими шагами стал приближаться к ней. Остановился всего в нескольких дюймах oт софы и сердито взглянул на нее с высоты своего роста. — Более того, ты смиришься с этим. Если бы в первый раз ты все сделала правильно, а не в твоем обычном беспорядочном недисциплинированном стиле, нам не пришлось бы терпеть все это сегодня. Я был дураком, что так оберегал тебя. Я должен был бы знать, что, если я не подтолкну, ты всерьез не займешься работой над списком. С самого начала я был слишком осторожным с тобой.

— Я не одна из твоих служащих!