уровне первоначальных условий заложено падение. Но если все это понимают, почему же оно получается таким болезненным?

Речь даже не о президентах государств, где по закону нельзя находиться у руля больше определенного количества сроков — а что потом? Возьмем примеры попроще. Любой юный спортсмен понимает, что спортивная траектория конечна — совсем скоро его начнут обгонять более юные, агрессивные и тренированные конкуренты. Нужно иметь «План Б» — в бизнесе, политике, искусстве — на тот момент, когда из большого спорта придется уходить. Но многие ли на самом деле этот «План Б» имеют? И если да, то откуда такое количество разрушенных судеб спортсменов, которые так и не смогли найти себя вне спорта?

Фишка в том, что многие люди исходно планируют пик карьеры как главный результат и фактически итог своей жизни. Стать президентом, выиграть Олимпиаду, выйти замуж. Дальше в сценарии — пустые страницы, потому что мощнее этого ничего быть не может. И когда наступает «время пустоты», остается только вспоминать, каким крутым ты был раньше.

МЕХАНИЗМ ВТОРОЙ: «ЧЕМПИОНЫ НЕ РИСКУЮТ»

Помните Охотника из «Обыкновенного чуда» Шварца? Он перестал охотиться, потому что боялся промахнуться. Ведь Великие Охотники никогда не промахиваются! А если промахнулся — значит, не был Великим.

Сколько тут от невроза самозванца и внутреннего ощущения, что занимаешь место «не по чину», а сколько от простой политической осторожности («дай слабину — затопчут»)? Бывает по-разному.

Но само по себе падение для многих — подтверждение того, что ты исходно не соответствовал статусу, что «не по Сеньке была шапка».

Возникает классический страх повторения негативного опыта, многократно усиленный убеждением: падение было справедливым — ты «не потянул». И человек, обжегшись на молоке, начинает дуть на воду. Путь наверх блокируется на перекрестке установок «это не мое» и «падать больно, больше не хочу».

МЕХАНИЗМ ТРЕТИЙ: «СМЕЮТСЯ И ЖАЛЕЮТ»

Для «сбитого летчика» унизителен сам факт пребывания в привычной среде в непривычно низком статусе. Ему кажется, что все бывшие сотрудники, партнеры и даже друзья смотрят на него со смехом или жалостью — и непонятно, что хуже. Что они тяготятся его присутствием и помогают из сострадания.

Логичный выход — не появляться в этой среде. Исчезнуть. Затихариться. Ограничиться ближним кругом общения. И ничего, что таким образом человек отрезает от себя все годами наработанные связи и ресурсы, так необходимые для нового взлета. «Я привык в этих отношениях быть сверху, и находиться снизу для меня унизительно».

Легендируется это просто: «Надо отдохнуть перед новым рывком».

Отдых обычно затягивается, пока в коллективной памяти окружающих не сотрется картина падения. И только потом, совсем потом, можно встречаться со старыми знакомыми. «Да, у меня все хорошо. Нет, в политику больше ни-ни — спасибо, наигрался, пусть те, кто помоложе, развлекаются».

МЕХАНИЗМ ЧЕТВЕРТЫЙ: «ИМЕННО ТАК И НИКАК ИНАЧЕ»

Каждый второй «сбитый летчик» объясняет свое пребывание на земле просто: «Так, как было, уже не будет, а иначе я не хочу».

У меня есть знакомая журналистка, которая когда-то пару лет была телеведущей на одном из центральных каналов. Потом ее программу закрыли, а ей предложили должность сопоставимую по зарплате, но «за кадром». Она отказалась — «не мое». Еще пару лет отказывалась от массы неплохих вариантов — от программного продюсера на региональном канале до руководителя пресс-службы строительного холдинга (звал лично владелец, большой поклонник ее таланта). Но она годами ждала, что вот-вот ее позовут «в кадр на большое ТВ». Не дождалась, обиделась на жизнь и теперь работает домохозяйкой — замуж успела выйти еще в бытность свою телеведущей.

Кстати, такой механизм «спящей красавицы» — впасть в анабиоз и ждать возвращения в сказку — больше всего свойственен представителям творческих профессий.

«Вот-вот позовут. Практически уже позвали. Не сегодня, так завтра — обязательно». Артисты, режиссеры, сценаристы, писатели — им нет числа.

Хотя… Был у меня клиент, владелец крупного холдинга, который раньше производил наукоемкие приборы для «оборонки». Потом госзаказ закончился и холдингу пришлось переконвертироваться на гражданскую продукцию. Но владелец не поверил. Для него это было падение, и не только в доходах, а прежде всего в смысле жизни. И он годами ждал, когда «позовут обратно», когда госзаказ вернется, ездил в Минобороны, верил, что «вопрос почти решен»…

ИСКУССТВО ЛЕТАТЬ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ УМЕНИЕМ ПАДАТЬ

Когда-то в свои далекие студенческие годы я первый раз пришел в секцию восточных единоборств. Ожидал чего угодно: что будут учить приемам, расскажут о китайской философии или заставят ломать доски ладонью. Но первое, чем мы начали заниматься, — отрабатывали умение падать. Падать как угодно — вперед, назад, в кувырок, с «отхлопом»…

Тогда я, естественно, злился жутко. И даже не потому, что тренер никак не переходил к вожделенному мордобою, а просто потому, что падал я хуже всех. Ибо был худым, нескладным, нерастянутым, и любая акробатика мне давалась с большим трудом.

Уже потом, спустя долгие годы, я понял простую вещь: не умеешь падать — не сможешь драться. Понял и проникся огромным уважением к своему первому тренеру.

Потому что он объяснил мне простую истину: человек, который не умеет и не любит падать, начинает бояться падения.

Он излишне осторожен и неэффективен в бою. Он больше думает о своей безопасности, чем о возможностях. Боится экспериментировать и предпочитает риску надежность.

И поэтому он уязвим.

Нам кажется, что «сбитые летчики» — это история про то, как справиться с неудачей и снова взлететь. Но на самом деле эта история гораздо глубже.

Она про то, как учиться падать. Как использовать падение для взлета. Как видеть в падении знак судьбы, который намекает: это не твой путь. Как превратить падение в опыт и сделать его ресурсом.

И конечно, это история не только про карьеру. А иногда совсем не про нее.

И в напоминание — известная многим история о том, как человек НЕ стал «сбитым летчиком», хотя для этого были все основания.

КАК ЖУКОВ НЕ СТАЛ «СБИТЫМ ЛЕТЧИКОМ»

Вряд ли нужно напоминать о том, сколько сделал Георгий Константинович Жуков для нашей победы в годы Великой Отечественной войны. Первый советский офицер, получивший звание маршала Советского Союза, первый кавалер ордена «Победа», военачальник, принявший безоговорочную капитуляцию войск нацистской Германии в 1945 году, маршал, принимавший Парад Победы на Красной Площади…

Политической элите не понравилось, что слишком многие в стране связывали победу с боевым маршалом, а не с мудрым партийным руководством. Поэтому летом 1946 года состоялся высший военный совет, на котором Жукова обвинили в «бонапартизме», в незаконном присвоении трофеев и раздувании своих заслуг