на заправку ЕКА в конце улицы Буракова, перекрываете выезд на Золотую улицу. «Тяжелые» встают на шоссе Энтузиастов, в районе моста, в начале Буракова. Грушин, перекроешь отход по 3-ей улице Соколиной горы. Я закрою 5-ю улицу. Второй, двигайся неспешно.

— Принято, — буркнул Дима.

Я понимал, у полковника сложная задача, надо расставить и передвигать группу захвата так, чтобы с одной стороны не опоздать, а с другой — не засветиться. Работая в такси, я неплохо изучил этот район.

— Этот орел, снова привел нас на задворки железной дороги, там сортировочная станция — я посмотрел на Диму, который в ответ лишь меланхолично пожал плечами. — Как бы он не задумал уйти через пути, на Авиамоторную улицу.

Однако, мрачные мысли, одолевшие напарника, не оставили его, и мое замечание, он похоже пропустил мимо ушей.

— Так ты бывший опер? — неожиданно спросил Дима

— Вроде того, — ответил я.

— Майор?

— На флоте все больше капитаны третьего ранга… Но я просто капитан, — улыбнулся я. — И ты, наверное, тоже?

— Нет, — поправил меня Дима. — Я майор, старший опер по особо важным делам.

— О-о-о, а я-то думал, что молодой еще.

— Тридцать четыре.

— Хорошо сохранился товарищ майор, — А что же ты смурной все время? — продолжил я.

— Предчувствие…

— Интуиция — великое дело, но и она ошибается.

— Моя нет, — нахмурился старший опер.

— Да ладно! — я небрежно махнул рукой, — мы его упакуем, сам увидишь.

— Друг у меня был, погиб год назад. Тогда тоже было предчувствие, что что-то не так…

— А-а-а. Это меняет дело. Хочешь прямо сейчас проверим твою интуицию? Насколько она сильна.

— Как? — не сразу отозвался Дима.

— Я назову тебе четыре слова, а ты расставь их, согласно личным приоритетам.

Дима никак не отреагировал на мое предложение.

— Это типа мини теста такого, — добавил я.

— Валяй.

Мы выехали с улицы Сергия Радонежского на Площадь Ильича, справа мелькнула высотка Golden Gate.

— Слова такие: любовь, интересно, не скучно и справедливо. Расставь их по степени важности, лично для тебя. Старайся особо не думать, в общем первое, что придет на ум.

— Да ну, ерунда…

— А ты попробуй, — упорствовал я.

Дима продолжал пристально смотреть в лобовое стекло, наконец сказал:

— Справедливо, интересно, любовь, и не скучно, наверное.

— Тогда, можно тебя поздравить. Судя по мини тесту, твоя интуиция, в сильных функциях, и стоит к ней прислушиваться.

— Что за тест?

Мы уже неспешно катили по шоссе Энтузиастов в районе третьего транспортного кольца. Периодически шуршала рация, группы докладывали о своем расположении.

— Это не тест конечно. Больше такая психологическая игрушка типа экспресс-диагностики. Но на удивление она может предварительно, и часто достаточно точно, указывать на психотип. Потом, конечно, надо проверять, и нормально тестировать…

— Как называется?

— Эниостиль.

— Не слышал.

— А про соционику?

— Нет. НЛП когда-то читал, но так… — Дима махнул рукой.

— Некоторые техники НЛП входит в Эниостиль. Так вот по эниостилю, возможно, ты, логически-интуитивный тип — Северо-Восток называется. Этот тип считается одним из лучших как для предпринимателя, так и для промышленного шпиона. Логика и интуиция у тебя сильные, и ты им можешь доверять.

— В нашей ситуации это не придаст оптимизма, — скривился Дима

Мы подъехали к пересечению с Авиамоторной улицей, когда он снова взял рацию.

— Первый, мы в трех минутах от цели. Как слышишь, прием, — доложил Дима.

— Все на месте. Начинай движение.

— Вас понял!

Мы въехали на путепровод, перестроились в левый ряд и, под загоревшуюся на светофоре стрелку, повернули на улицу Буракова.

На противоположной стороне, на обочине, возле заброшенного строения притаился знакомый «рендж-ровер» с тонированными стеклами. Он стоял с выключенным внешним освещением, и был похож на злобного пса, который лежал, с обманчиво прикрытыми глазами, а на самом деле, только и ждал команду «фас». После мрачных мыслей напарника, джип придал некий заряд уверенности.

Улица было совершенно пустынна, словно Каракум. Фары «вольво» выхватывали из темноты заснеженное полотно асфальта, да тускло отсвечивающие дорожные знаки. Вдоль дороги тянулись сугробы грязного снега. В лобовое стекло хлестал ветер, швырял гранулированные дорожные реагенты и прочую грязь. «Дворники» скрипели и стонали, пытаясь увеличить поле обзора.

— Я думаю, это последняя возможность втюхать ему «куклу», — тихо сказал Дима. — Либо он забирает деньги, либо раскусил нас. Не знаю, как там у вас на флоте, но в Москве полно отморозков, им что пальнуть, что ножичком почикать… Мы с тобой практически без подстраховки, поэтому лучше смотри в оба капитан, живее будешь…

Дима внимательно наблюдает за обстановкой вокруг нас, а я в темноте за лобовым стеклом, старюсь рассмотреть номера домов.

— Кажется, — это наш домик, — пробормотал я, вглядываясь в тускло освещенную табличку на фасаде здания.

Время два часа пятьдесят минут. Мы свернули к открытым ворота, и медленно въехали во двор. Двор был обширный и весьма плохо освещенный, в глубине несколько типовых домов сталинской постройки.

Перед выходом из машины снова появился мандраж. Это ощущение мне знакомо, надо начать действовать, и все сразу пройдет.

С торца здания под навесом виднелись ступеньки, ведущие в подвал. Дмитрий, прикрывая меня, остался наверху, а я с сумкой и пистолетом в руках, снова пошел вниз.

Под ногами зашуршало, раздался мерзкий писк, что-то ударилось об ботинок и, шмыгнуло вверх по лестнице. От неожиданности я чуть не выстрелил. Крыса!

Ориентируясь на слабые отблески фонаря, спускаясь почти наощупь, подошел к железной двери. Тошнотворный запах нечистот и мочи ударил в нос. Поставил сумку на пол, и бегом назад. Я буквально взлетел наверх, перепрыгивая через две ступеньки, запрыгнул на место водителя, сдал назад и мы с ревом умчались в ночь.

Дмитрий вытащил из бардачка рацию:

— Первый, первый! Сумка в подвале.

— Понял. Уходите на Таганку.

Когда выбрались на шоссе Энтузиастов, я повернулся к Диме:

— Ну вот, видишь, а ты опасался, предчувствия, предчувствия … все нормально, операция мышеловка близка к завершению — и легко хлопнул оперативника по плечу.

В зеркало заднего вида наблюдаю за дорогой, пытаюсь вычислить, пасут нас или нет. На первый взгляд всё чисто. Меня, неспешно плетущегося в среднем ряду, обгоняли все, кому не лень. Ночью, большая часть транспорта в Москве — таксисты.

Моя «вольво» тихо урча, скользила по гладкому асфальту. Рация молчала. Я снова представил, как в джипе, с наушниками на голове, сидит согнувшись оперативник, и как на подлодке, слушает тишину. Что он услышит? Как что-то скрипнет под ногой злодея, или все же хлопнет ловушка? Я надеялся, что злодей захочет сразу проверить, что лежит в сумке. И тогда от краски ему будет не отмыться.

И все же, когда рация ожила, я вздрогнул