– Давай без этих твоих закидонов, – судья поморщился. – Или надеешься, что я стану тебя называть господин министр?

– Товарищ министр, – поправил судью мужчина. – В нашей республике все вокруг товарищи.

– Надеюсь, ненадолго, – судья поморщился. – Ладно, Хайдар, давай о деле. Ты записку получил?

– Какую записку?

Судья достал из внутреннего кармана халата конверт и протянул его Хайдару. Тот взял конверт, осторожно вынул из него листок, прочел и положил обратно.

– Чья-то шутка, – возвращая конверт, предположил Хайдар. – Мне вчера тоже подсунули.

– Похоже, что мне смешно? – съязвил судья. – Оставь себе, пригодится.

– Зачем?

– Когда будешь выяснять, чьих рук это дело.

– Не думаю, что на них стоит тратить время, – начал Хайдар, и тут судью прорвало.

– Думать – не твоя забота, идиот! Если я приказал «найти», значит, надо найти. Носом землю рыть, испражняться на бегу, блевать от усталости, но найти мне этого мерзавца, который решил, что может угрожать судье Пулатходжаеву! – зашипел он как гусь. – Ты, Яхъяев, глупый мудак, сидишь на заднице в своем министерстве и ждешь, когда я за тебя грязную работу выполню. А я головой рискую. Представляешь, что будет, если Рашидов узнает о том, что мы под него копаем? Представляешь, что будет, если он узнает о заговоре, о перевороте и о том, какую роль ты и я играем во всем этом? Да если до него только намек дойдет, моя голова двух часов на плечах не продержится, а ты здесь стоишь и рассуждаешь, стоит или не стоит искать того, кто пытается разрушить двухлетний труд; и когда! Когда до победы остается всего неделя!

– Я понял, господин судья! Найдем обидчика, – министр Яхъяев не на шутку струхнул, в Ташкенте всем был известен суровый нрав судьи Пулатходжаева и то, как скор он на расправу.

– Вот и найди, – успокаиваясь, повторил судья. – А еще узнай, была ли передана такая записка Курбанову. Он молчит, и я не хочу спрашивать у него открыто. А ты можешь. Покажешь свою, пусть думает, что у меня записки не было. Смотри не проболтайся, Хайдар, я ведь узнаю, и тогда хуже будет. Не забывай, кто тебя на должность министра поставил.

– Я помню, господин судья, – Яхъяев чуть расслабился, поняв, что гроза миновала. – Кого назначить на расследование?

– Сам копай, идиот! Понимать надо: такие дела мелким сошкам не перепоручают. Пусть Курбанов постарается, предоставит тебе человека. У него в окружении люди на любой вкус и с разными способностями. Вот пусть и даст тебе человека, который сделает за тебя грязную работу. А когда узнаешь, первым делом мне докладывай. Там посмотрим, что нужно Курбанову знать, а чего не следует.

– Я понял, господин судья.

– Все, иди, Хайдар. И смотри: если я погорю, всех за собой потяну. Имей это в виду, если в твою тупую башку вдруг мысль пролезет, что можно меня кинуть.

– Обидеть хотите? Разве я вас когда-нибудь подводил? Разве давал повод думать, что не на вашей стороне? – казалось, слова судьи Пулатходжаева искренне расстроили министра Яхъяева.

– Ладно, Хайдар, прости, – неожиданно извинился судья. – Я знаю, что ты мне предан. Иди, дорогой, сделай все красиво.

Министр ушел, судья же остался, так как ему предстояла еще одна встреча. Встреча важная, быть может, даже важнее, чем первая. Он бродил по аллеям, пытаясь понять свои ощущения от встречи с министром Яхъяевым. В последнее время он стал слишком подозрительным, и неудивительно. План, его план по захвату власти перешел в решающую стадию, по крайней мере, так заявил человек, который и подбил его на решительные действия. Давно это было, так давно, что он и не помнил, как все начиналось. Сначала это были лишь мечты перед сном, типа «вот было бы здорово, если бы…», но потом все чаще стала появляться мысль «а почему, собственно, если…». Почему не решить этот вопрос самому? Почему он должен подчиняться какому-то выскочке и не иметь возможности подчинять себе людей так же, как пресловутый выскочка?

Мысль эта грела, давала возможность начинать новый день, смотреть в глаза Рашидову и улыбаться. «Когда-нибудь, – думал он, – я буду стоять на твоем месте». Мысль эта настолько засела в голове, что когда в его окружении появился тот человек, он ничуть не удивился его появлению. Как он тогда сказал? «У меня есть то, что сделает вас по-настоящему великим». Да, именно так он и сказал: великим. Хотел ли он стать великим? Разумеется, хотел.

Человек предложил план, судья его подкорректировал, и колесо закрутилось. Правда, раскручивать его пришлось долгих два года, но и Москва не сразу строилась, а реализация первого этапа плана показала, что игра стоила свеч. Третий день в городе шли погромы, звучали националистические призывы, а в правительстве все еще думали, что имеют дело всего лишь с футбольными фанатами. А Рашидов вообще был не в курсе того, что творится у него под носом. В этом, кстати, он был виноват сам. Он так носился со своей хваленой дружбой народов, что ни один чиновник не решался в его присутствии даже намекнуть на то, что в Узбекистане существуют проблемы националистического характера. Вот пусть и думает, что националистов в Узбекистане нет, а они пока будут делать свое дело.

Его второй визави пришел без опозданий. Он пришел не со стороны центрального входа, а откуда-то из северной части питомника, как всегда, когда судья назначал ему встречу. Как он проникал на закрытую территорию, он не говорил, а судья никогда не спрашивал. Пришел, и хорошо. Кем по жизни является его внезапно возникший друг, судья тоже никогда не интересовался. Были предположения, что он работает на западные спецслужбы, но на какие именно, израильский «Моссад», германские ФРС, МИ-6 госпожи Великобритании или американское ЦРУ, судья предпочитал не знать. Когда-то, еще в самом начале их знакомства, он представился «посредником от заинтересованных лиц» и предложил называть его «господин посол». Так для судьи он и остался «господином послом».

– День добрый, господин судья, – вежливо поздоровался он.

– Добрый, господин посол? – с вопросительной интонацией произнес судья.

– Почему бы и нет? Все идет по плану, а значит, день действительно добрый.

– Завтра второй этап?

– Да, господин судья, завтра второй этап, – подтвердил посол.

– Думаете, народ снова смолчит по поводу беспорядков?

– Разве у него есть выбор? Милиция работает четко, наши группы слишком не усердствуют, работают в четверть силы. Берегут силы на завершающий этап. Русские же настолько терпеливы, что предел их терпению наступит еще не скоро, – посол слегка улыбался. – Все должно пройти без осложнений.

– У меня другое впечатление, –