— Об этом я и хотел с тобой поговорить, — мрачно изрек Большой Энрике.

Питон смотрел на верзилу вопросительно.

— Я не хочу драться с этим типом, — сказал Энрике, сжимая кулаки и явно сдерживая ярость.

— Не хочешь? — Питон приподнял бровь. — Но ты должен, Энрике. Иначе парни подумают…

— Ты не понял. — Большой Энрике презрительно скривился. — Я не боюсь его. Я не хочу с ним драться.

Питон тряхнул головой:

— Ничего не понимаю. В чем дело? Почему ты не хочешь с ним драться?

— Потому что меня это унижает, — тихо прорычал Энрике. — Он тля. Мусор. Никто. Таких, как он, топят в унитазе, а я буду с ним драться, как с равным?

— Тише, брат, тише…

Питон зыркнул по сторонам светлыми, выцветшими до белизны глазами.

— Энрике, это будет хорошая драка, — повторил он. — И ты не можешь ее отменить. В деле замешаны большие деньги.

— Вот как? — Верзила свирепо ухмыльнулся. — В таком случае, я хочу получить шестьдесят процентов от выручки.

Если Питон и был удивлен, но ничем не выказал своего удивления.

— Ты можешь просто поставить на себя, — сказал он спокойно. — Или ты сомневаешься в своей победе?

— На себя я поставлю и без твоего совета. Но я хочу шестьдесят процентов от всей выручки.

Несколько секунд Питон молчал, обдумывая слова верзилы. Затем твердо проговорил:

— Это слишком много. Ты же знаешь, что у нас так не принято. Победитель получает десять процентов. Это честно, Энрике. Иначе в тюрьме может подняться буза.

— Каждого, кто будит бузить, я вызову на драку. Тогда они заткнутся.

Питон едва заметно усмехнулся.

— Плохая идея, Энрике. Очень плохая.

Верзила молчал, сжимая и разжимая кулаки.

— Ладно, — выдохнул Питон хрипло. — Я заплачу тебе сорок процентов. Сорок процентов и ни реалом больше. Но тогда я объявлю новые правила.

— Какие еще правила? — угрюмо осведомился Большой Энрике.

— Победитель останется в живых. А побежденный станет «опущенным», и каждый сможет делать ставку на то, сколько дней он еще протянет.

Энрике набычил голову и прогудел:

— Питон, делать проигравшего «опущенным» не по закону.

— Сорок процентов — это тоже не по закону, брат. — Питон чуть пожал плечами. — Не понимаю, ты-то чего волнуешься? Ты ведь не собираешься проигрывать?

Верзила стиснул зубы.

— Я оторву этому подонку яйца и заставлю его их сожрать!

Питон тихо засмеялся и похлопал гиганта ладонью по спине.

— Я в этом не сомневаюсь. Поэтому и поставил на тебя. Можешь калечить его сколько заблагорассудится. Только не убивай во время драки.

— Во время драки не убью, — холодно пообещал Большой Энрике — Но я хочу услышать, как хрустят его кости!

Верзила поднялся со скамейки.

— Подожди, — негромко окликнул его Питон.

— Чего еще? — обернулся Большой Энрике.

— Хочешь, чтобы перед дракой, над ним немного доработали?

— Говори точнее.

— Ну… — Питон пожал плечами. — К примеру, он совершенно случайно может сломать пальцы на правой руке — за пару часов до боя. Или повредить колено. Или…

— Делай как считаешь нужным, — небрежно обронил Большой Энрике, повернулся и зашагал прочь.

Услышав лязг замка, Ирина Медведева вздрогнула и подняла голову. Она сидела на корточках на полу, в углу огромного пустого пакгауза. На ее правой щиколотке тускло мерцал железный браслет. От него тянулась железная цепь, прикрепленная другим концом к железной балке.

Ирина была совершенно голая. На ее теле темнели синяки и кровоподтеки.

В пакгауз вошел высокий человек в белой рубашке. Это был Рауль Гонсалес. Он подошел к Ирине, и она невольно съежилась еще сильнее.

— Как дела, малышка? — с холодной улыбкой осведомился Рауль. — Скучала по мне?

— Чтоб ты сдох, — ответила Ирина.

Рауль засмеялся, поставил на пол рюкзак и присел рядом. Ирина посмотрела на рюкзак, облизнула сухим языком сухие губы и тихо проговорила:

— Я хочу пить.

— Пить? — Рауль усмехнулся. — Вот видишь, ты уже просишь меня, а до сих пор только угрожала. Как говорят политики: прогресс налицо.

Он принялся развязывать стяжку рюкзака. Ирина посмотрела на его смуглые руки с длинными пальцами и глухо проговорила:

— Ты не изнасиловал меня.

Рауль, не отрывая взгляда от рюкзака, покачал головой:

— Нет.

— Но ты раздел меня и избил, — сказала Ирина. — Почему?

— Не думаю, что нам стоит об этом говорить.

Однако Ирина, судя по всему, не считала тему исчерпанной. Глаза ее гневно замерцали.

— Я знаю, почему ты это сделал, — с ненавистью проговорила она.

Рауль поморщился:

— Помолчи.

— Ты импотент, да? Тебе доставляет удовольствие бить женщину, а не спать с ней.

— Я сказал: заткнись, — спокойно, почти беззлобно отозвался Рауль.

Ирина усмехнулась.

— И давно это у тебя? — насмешливо осведомилась она.

Рауль не ответил. Он молча расстегивал рюкзак. Ирина снова облизнула губы.

— Ты вообще когда-нибудь спал с женщиной? — спросила она. И, поскольку Рауль молчал, сама себе ответила: — Я думаю, нет. Поэтому ты так и бесишься. Слушай, а может быть, тебя возбуждают мальчики? Почему бы тебе не попробовать с ними? Хотя… наверное, ты уже пробовал. С ними у тебя тоже ничего не вышло, да?

Рауль расстегнул, наконец, рюкзак, покосился на Ирину и сказал:

— Милая, не пытайся вывести меня из себя.

— Я тебе не милая! — рявкнула Ирина. — Он придет и убьет тебя! А я… Я буду смотреть. Я буду смотреть, как ты подыхаешь!

Рауль достал из рюкзака бутылку дешевой минералки и швырнул Ирине.

— Твой муж сейчас сидит в одиночной камере, — жестко проговорил он. — Через пару дней начальник тюрьмы отдаст его мне. Он уже у меня в руках.

Лицо Иры окаменело. Несколько секунд она напряженно всматривалась в лицо своего мучителя, после чего покачала головой и сказала:

— Ты врешь. Если бы он был у тебя в руках, ты бы не держал меня здесь.

— Ты — всего лишь подстраховка, — невозмутимо объяснил Рауль. — На случай, если все пойдет немного не так, как я рассчитываю. Да, кстати, забыл тебе сказать. Даже когда твой муж расскажет нам все, что мы хотим услышать, я тебя не отпущу. Ты останешься в Рио и будешь работать здесь.