Молясь о том, чтобы его не заметили…

///

Скучно.

Это была самая нудная часть обязанностей операторов – отнимающее массу времени «регулярное наблюдение». И из него по закону подлости, не иначе, в основном и стояла вахта. Во время редких тревог, как правило учебных, становилось веселее. В такие дни рабочий сектор «дальнего глаза» увеличивался и зал оказывался заполнен под завязку – наблюдение за Мартиной вели не двое вахтенных, а не менее десятка операторов. Искать приходилось своих, прилагающих все усилия, чтобы оставаться невидимыми, и иногда увлекательная игра «Найди меня, если сможешь!» длилась пять-шесть часов. Но всегда заканчивалась победой наблюдателей – находили, обязательно находили, поскольку укрыться от внимательных операторов столь крупному объекту, как цеппель, было чрезвычайно сложно. Не менее интересными были учебные атаки, которые РН06 проводила на старые, приговорённые к списанию корабли, но они случались ещё реже учебных поисков.

А так – скука.

Двое вахтенных операторов развалились в креслах, установленных перед огромным, в десять метров диаметром, «дальним глазом». Но смотрели они не в него, а на маленькие копии, установленные перед каждым креслом, наблюдая за северной полярной зоной Мартины. На глазах – гоглы из толстого синего стекла, что делало операторов похожими на астрологов, но астрологами они не были – обыкновенные служащие, обязанные быть выносливыми и внимательными. Они не умели даже запускать «дальний глаз» – это было прерогативой сидящего в командирском кресле офицера. Который, в свою очередь, разгонял скуку обычной вахты чтением книги.

Но отвлёкся, услышав доклад:

– Вижу цель!

– Цель? – Изумление было вызвано тем, что Девятнадцатая Астрологическая считалась полностью разгромленной… ну, кроме трёх ушедших на Близняшку цеппелей, и вот, объявляется ещё один корабль. – Ты уверен?

– Да, господин.

– Интересно… – Офицер отложил книгу, натянул гоглы и подвинул себе мелкий «глаз». – Видимо, он болтался в субтропиках, куда мы редко заглядываем…

– Шестидесятая параллель…

– Вижу, – оборвал оператора офицер и прищурился, глядя на идущую на север пару: чужой цеппель, преследуемый урийским импакто. Подождал, убедился, что расстояние между кораблями не сокращается, вывел изображение на большой «глаз» и включил рацию: – «Яртекмунуль», говорит РН06. Приём.

///

– Кто нас вызывает? – ошарашенный и не стесняющийся этого Шилов вытаращился на поднявшегося на мостик радиста.

Да и кто бы на месте капитана не удивился, учитывая, что наблюдатели «092» чужих цеппелей не видели, даже в виде едва различимых точек на горизонте. Разумеется, радио позволяло связываться с кораблями, находящимися далеко за пределами зоны видимости, но для уверенного обращения, которое продемонстрировали вызывающие «092» неизвестные, требовалось точно знать, что искомый цеппель услышит вызывающих.

– Вызывают точно нас, – ответил радист. – Мы уже обменялись опознавательными кодами, после чего они затребовали капитана.

– Ну, давай поговорим, – проворчал Матиас, после чего сделал присутствующим на мостике знак молчать и взялся за микрофон. – Говорит «Яртекмунуль». Слышу вас, РН06. Приём.

– Капитан Брыжджынски? Приём.

– Капитан Брыжджынски, – нагло подтвердил Шилов. – Приём.

– Говорит капитан-лейтенант Атерио, командир станции РН06. – Короткая пауза. – Что у вас происходит, Брыжджынски? Что жа цеппель перед вами? Приём.

Две секунды. Всего две секунды были у Матиаса на размышление, на то, чтобы понять, что его видят, удивиться тому, что его видят, сделать вид, что не удивлён тем, что некая станция его видит, и придумать ответ, который удовлетворит Атерио.

– Веду преследование. Приём. – Матиас ответил по наитию и понял, что не ошибся.

– Я наблюдаю вас уже десять минут, Брыжджынски. Вы не можете догнать тихохода. Приём.

«Наблюдает меня?!» Больше всего на свете Шилову хотелось громко выругаться, но он сдержался. Офицер всё-таки.

– Барахлят два маршевых двигателя. Приём.

– Почему не жапросили помощь? Приём.

– Я его достану, – уверенно ответил Матиас. – Расстреляю, когда он встанет на прыжок. Приём.

///

– Неоправданный риск, – решил капитан-лейтенант Атерио. – Вы можете не успеть положить его на жемлю. Теперь это наша проблема. Прикажываю перейти на малый ход и не приближаться к цели ближе чем на четыре лиги. Конец свяжи. – Отключил связь, поскольку не сомневался в ответе: ни один здравомыслящий капитан не станет спорить с распоряжением, полученным от командира станции класса РН, и громко объявил: – Боевая тревога!

Санкции на удар Атерио не требовалось: Канцлер приказал уничтожить Девятнадцатую Астрологическую полностью, вплоть до последнего судна, и отмены распоряжения не поступало. Помощники капитан-лейтенанту тоже не были нужны – его рабочее место было сконструировано так, что он мог в любой момент перевести станцию РН06 в боевой режим.

Для этого требовалось вставить и повернуть ключ, выданный Атерио перед вахтой, – сделано. Дождаться короткого гудка сирены – прозвучал. Плавно потянуть рычаг, запуская машину, о принципе действия которой капитан-лейтенант не имел ни малейшего понятия, – выполнено. Почувствовать вибрацию – когда включалось спрятанное под землёй устройство, каменистая Близняшка принималась дрожать в радиусе полутора километров. Дождаться появления в «дальнем глазе» красного крестика, аккуратно навести его на цель и надавить на педаль. Привычно морщась от громкого воя сирены.

///

Он хотел крикнуть: «Стой!»

Но понимал, что нельзя выходить в эфир.

Он хотел сказать Алецкому: «Прощай, брат!»

Но понимал, что нельзя выходить в эфир.

Он хотел убить тех, кто собрался уничтожить его друзей.

Но не видел врага.

Он ничего не мог сделать. «Эл Шидун» приговорён, это не изменить, не исправить… Должен ли «092» погибать с ним? Нет. Ответ жёсткий, гражданскому он покажется эгоистичным, но… Нет. Не потому, что страшно умирать, а потому, что так – правильно. Выжить, чтобы убить. А до тех пор – терпеть. Терпеть, как бы горько ни было.

Шилову доводилось воевать, и он точно знал, что должен сейчас делать. Не то, чего хочет. Ни в коем случае не то, чего хочет.

Терпеть.

И он сказал:

– Самый малый вперёд.

И закусил губу, увидев, как над научным судном разверзлось небо. Нет, так мог бы сказать тот, кто никогда не видел «окна» перехода в Пустоту. Кто не знает, что небо можно раздвинуть и проложить дорогу через бесконечное ничто, связывая «здесь» и – через миллиарды лиг – «там». А тот, кто знает, скажет: «Появилось «окно».

Но странное, необычно маленькое, достаточное лишь для того, чтобы прошёл тонкий красный луч. Который вонзился в «Шидун»…