Матиас думал, что научное судно лопнет… или взорвётся… или рассыпется в пыль… или… Не важно, что «или» – Матиас думал, что луч уничтожит цеппель, но он лишь остановил корабль. То ли отключил маршевые двигатели, то ли сделал что-то ещё, что-то непонятное, но эффективное – «Шидун» встал как вкопанный, а из «окна» повалили тучи. Густые, клубящиеся тучи цвета Пустоты. Серые. Беспощадно серые. И беспощадно живые. Тучи выливались из «окна» с невероятной скоростью, словно их выдавливали из гигантского шланга. Они быстро добрались до «Шидуна», скрыв и цеппель, и красный луч, завертелись, поблёскивая голубыми молниями, завертелись бешено и веретеном потянулись вверх, в узкую дырочку «окна». Потянулись так быстро, что Матиас не сразу понял, что тучи сменили направление, а когда понял – «окно» захлопнулось. «Шидун» исчез.

– Что это было? – очень тихо спросил рулевой.

Вперёдсмотрящий выругался.

– Они нас видели, – прошептал Шилов. – Они знали, где мы находимся, видели, что я иду за «Шидуном» и не догоняю его. Как? И как они поняли, что я… – Матиас огляделся. – Первого вахтенного на мостик! Немедленно! Курс обратный – к «Дрезе»! Пусть подменит меня на час.

И, не дожидаясь сменного офицера, прошёл к баллонам с гелием и по пятидесятиметровой лестнице поднялся на самый верх, на спину цеппеля, где располагалась именуемая «макушкой» площадка.

Огляделся. Прищурился, увидев то, что ожидал, но чтобы убедиться в своей правоте, взобрался на стоящую здесь радиомачту. Вновь прищурился, на этот раз – читая крупно написанный на спине «сигары» номер, вздохнул, спустился на площадку, обругал себя за то, что не задал ни капитану «Яртекмунуля», ни пленному астрологу правильные вопросы, и очень-очень внимательно посмотрел на Близняшку.

* * *

Кажется, там была река…

Небольшая река, спускающаяся с гор и теряющаяся на противоположной стороне долины. Мерса её не разглядел, но слышал, что река была… Точно слышал. И, наверное, холодная, в горах реки холодные, не обязательно быстрые, но обязательно холодные, а значит, не искупаешься – алхимик терпеть не мог купаться в ледяной воде и даже в озеро Даген заходил крайне редко и лишь в хорошо прогретые заводи. А вот умыться – да, умылся бы он в ледяной воде с удовольствием, плескался бы долго, отфыркиваясь и смеясь, – умываться Мерса любил. И ещё – с удовольствием повалялся бы в густой траве, что покрывала лежащие вокруг речки луга… и желательно – в тени раскидистого дерева, поскольку поднимающееся урийское солнце обещало жаркий день…

Алхимик вытер пот и внимательно оглядел отколотый от скалы камень. Здесь, в каньоне, не было ни густой травы, ни раскидистых деревьев – только чахлые пучки желтоватых отростков да слабое подобие кустов, с трудом цепляющихся за скалы. А ещё – пыль и жар от разогретых солнцем камней.

– Вот уж не думал, что ты геолог, – ухмыльнулся подошедший сзади Бедокур.

Алхимик обернулся, помолчал, разглядывая здоровенного шифа, вздохнул и сообщил:

– Как ты знаешь, на борту… э-эээ… «Амуша» геологов нет. Поэтому мессер предложил мне пройти… э-эээ… краткий курс геологии…

– Энди, – безошибочно определил Чира, усаживаясь на валун, – нашёл золото?

– Я… э-эээ… провожу разведку…

– Знаю, – зевнул Бедокур.

– Зачем тогда спрашиваешь? – осведомился алхимик, поправляя очки.

– Мне нравится, как ты открываешь рот, – ответил Чира и благодушно пояснил: – Мы сейчас третий маршевый тестировали, что-то он неидеально отрабатывал в походе, и я почти ничего не слышу.

– Врёшь, – решительно сказал Мерса и столь же решительно отвернулся от шифбетрибсмейстера, однако если Чира хотел поговорить, отвязаться от него было нереально. А поскольку деликатностью Бедокур не отличался, общение с ним, даже в тонких материях, получалось весьма прямолинейным.

– Давно хотел спросить, Энди, ты что, правда склеил ведьму?

– Я… – Алхимик решительно повернулся к шифбетрибсмейстеру и возмущённо произнёс: – Потрудись говорить об Аурелии…

– С уважением, я знаю. – Чира зевнул.

– И не забывай, что… э-эээ… говоришь о ведьме, которая может залезть тебе в голову и…

– Интересно, что она там найдёт? – Чира зевнул снова и приступил к серьёзным расспросам: – У тебя с ней серьёзно?

– Э-эээ… – Мерса посмотрел на зажатое в руке кайло. – Какое твоё дело?

– Ты ведь понимаешь, что эта связь… – Алхимик обжёг Бедокура таким взглядом, что здоровяк осёкся: – Отношения? – Ещё один взгляд, не менее яростный. – Любовь?

Мерса стал спокойнее.

– В общем, ты ведь понимаешь, что такие чувства к такой женщине не могут не отразиться на твоей ауре? – предельно серьёзно спросил Чира. – И я хочу подарить тебе знаменитый узийский амулет «Вечность», хранящий любовь…

– Не нуждаюсь, – отрезал Мерса. Ну… попытался отрезать.

– …двух сердец на протяжении указанного отрезка времени, – невозмутимо закончил шиф, после чего одной рукой развернул вновь отвернувшегося алхимика лицом к себе, а второй – протянул ему раскрытую коробочку, в которой изумлённый Мерса увидел два тонких переплетённых кольца.

– Их выточили из цельного изумруда, – рассказал Чира, глядя на зеленоватые кольца.

– Потратили такой изумруд, чтобы сделать амулет? – изумился Энди.

– Однажды ты поймёшь, что изумруд – это просто камень. – Бедокур закрыл коробочку, сунул её ошарашенному алхимику в карман и поинтересовался:

– Кстати, где ведьма?

– С Галилеем, – машинально ответил Мерса.

– Отмечают?

– Что они могут отмечать? – не понял алхимик. – Они работают.

– С Галилеем? – удивился шифбетрибсмейстер.

– И с Хасиной.

Бедокур закатил глаза.

///

– Я подготовил нужные препараты, – сообщил медикус, раскрывая походный несессер. – Они в порошках, но здесь должна быть вода… – Он подошёл к бару, взял с полки кувшин и наполнил хрустальный бокал. – Го-тово.

– Зря суетился – у меня достаточно большие запасы разных препаратов, – хмыкнул лежащий на диване Квадрига.

– Аурелия сказала, что нужны особые смеси.

– Я бы составил.

– Тоже мне специалист.

– Не хуже некоторых, ипать-копошить, не хуже некоторых. – Однако продолжать спор астролог не стал: послушно высыпал на язык порошок, запил большим глотком воды и вновь улёгся. – Когда подействует?

– Скоро, – ответил Хасина. И перевёл взгляд на ведьму: – Я могу остаться?

– Если Галилей не против, – негромко ответила синеволосая.

– Зачем ты здесь нужен? – осведомился Квадрига.

– Порошок сильный, – сказал медикус. – Хочу быть рядом.

– Хочешь – будь. – Астролог закрыл глаза.