И найти телефон. Если я найду телефон, то смогу вызвать такси и доехать до той кофейни, где мы сидели с Ноем.

В отсутствие Клары и Эша в доме воцарилась жутковатая тишина, но даже зная, что осталась одна, я направилась к спальне Эша на цыпочках, все время оглядываясь, как будто совершала что-то дурное. Но ведь я просто хотела забрать телефон! Однако, положив ладонь на круглую ручку двери, я еще пару секунд собиралась с духом, чтобы толкнуть ее и войти внутрь.

На этот раз тяжелые серые гардины оказались раздернуты, и бледно-голубой утренний свет просачивался сквозь французские окна, поблескивая на темных досках пола. Кровать Эша была идеально застелена, как будто он не только ни разу тут не спал, но вообще ни разу сюда не заходил.

Я закрыла глаза, вспоминая исходящий от него жар, когда он вчера затащил меня сюда и целовал. Как мои губы ощущали каждое слово, слетающее с его губ: «Скажи, что хочешь меня». И холод, охвативший меня, когда я ушла десять минут спустя.

Оливия, сосредоточься.

Да, верно, мне нужно найти телефон.

Я обшарила глазами пол, но там, как и во всей комнате, царил безупречный порядок. Может, Эш нашел мой телефон и подобрал его? Но все горизонтальные поверхности вокруг были девственно пусты – комод, прикроватная тумбочка, кровать. Пусто.

Я вспомнила, как Эш сказал, что переехал сюда после смерти Анджелики, что не мог оставаться в прежней спальне. Внезапно во мне забурлило мрачное любопытство – мне захотелось узнать о ней больше, как будто это знание позволит мне понять ее – и Эша. Как он сказал вчера в винодельне? Моей настоящей семьей была Андж. Пока не покинула ее.

Я вышла из спальни и уперлась взглядом в закрытую дверь дальше по коридору. Подошла к ней, мгновение медлила, держась за ручку и борясь с чувством вины. Я не совершаю ничего дурного. Я ищу свой телефон. Но уже в тот момент, когда я поворачивала ручку двери, в тот момент, когда эта мысль возникла в голове, я уже знала, что это ложь. Я собиралась нарушить чужое пространство, нарушить тайну. Собиралась войти в эту комнату, потому что была одна во всем доме, потому что могла, потому что голос глубоко внутри вопил, что все вокруг неправильно. Но этот голос умолкал, когда рядом оказывался Эш, когда меня, словно молнией, поражало и я утрачивала способность мыслить здраво.

Я открыла дверь и переступила порог.

В отличие от прочего дома здесь царил беспорядок – огромная кровать стояла разобранной, красное велюровое покрывало, свернутое в клубок, валялось на полу, но непонятно было, его бросили так вчера или много месяцев назад. Чья это спальня – Эша, Анджелики, Клары? Я провела пальцем по кромке тумбочки, и он быстро утонул в пыли. Здесь точно уже давно не убирались, и Клара определенно жила в другой комнате – эта выглядела как музей или даже мавзолей.

На той же тумбочке лежала стопка книг. Принадлежали ли они Анджелике? Их она читала перед сном и не успела дочитать? Погибнув так внезапно, так трагически, ты лишаешься возможности узнать, чем закончились истории, которые ты только открыл для себя. От этой мысли мне вдруг стало грустно.

Не стоило мне сюда приходить.

Но я не сдвинулась с места – эта стопка книг манила меня, и я повернула ее, чтобы увидеть корешки. Почти всю жизнь я верила, что библиотека человека полностью раскрывает его характер.

Джек книг не читал, только комиксы, и, конечно, мне бы стоило сразу сделать из этого выводы. Я пробежалась по корешкам взглядом – сплошная классика: «Джен Эйр», «Ребекка», «Грозовой перевал» и, втиснутая между ними, – знакомая ярко-голубая обложка. Обложка моего романа, «Бекки».

В голове снова всплыло воспоминание, как на прошлой неделе в гостевой спальне я увидела такую же обложку и, открыв книгу, обнаружила на титульном листе слово «воровка». Я убедила себя, что мне привиделось – особенно после того, как подписала другой экземпляр для Эша. Тогда который из них я вижу перед собой сейчас – подписанный мной или измаранный кем-то другим?

Скорее автоматически, нежели осознанно, я протянула руку, вытащила книгу из стопки, открыла обложку и перелистнула на титульный лист. И хотя в глубине души я приготовилась увидеть это короткое, жирное, режущее глаз слово, но все равно испытала шок.

ВОРОВКА

Значит, мне не привиделось. Но что все это значит? Почему этот экземпляр лежит здесь, на тумбочке у кровати, как я понимала, Анджелики? Он принадлежал ей? Но кто и зачем тогда отнес его в гостевую спальню, где его смогла увидеть я? Сама Анджелика – если верить теориям на «Редди-те»? Да нет, чушь какая. Тогда Клара? Или сам Эш?

– Оливия, – раздался у меня за спиной голос Эша, заставив вздрогнуть и обернуться. Книгу я предусмотрительно спрятала за спиной и принялась маленькими шажочками отходить назад, чтобы незаметно положить ее обратно на стопку. Воровка. Но я ничего не украла, мне просто стало любопытно – в конце концов, писательница я или нет? – Что ты здесь делаешь?

– Я… э-э-э-э… искала свой…

– Телефон? – Он достал его из заднего кармана и протянул мне, но не сдвинулся с места. Я кивнула, стараясь не выдавать крайнюю растерянность. – Здесь? – приподнял он брови все с тем же негодованием на лице. – Я нашел его на полу, после того как ты… В общем, я заходил потом, чтобы вернуть его, но ты уже спала.

Я снова кивнула.

– Я так и подумала, что уронила его у тебя, просто… напутала и… открыла не ту дверь и вот оказалась тут.

Я ничего не крала, просто врала – в конце концов, писательница я или нет?

– Ты напутала? – Судя по раздражению, которое вплелось в его голос, Эш мне не поверил.

– Здесь много дверей, – мягко возразила я, – у тебя большой дом…

Он уставился на меня, нахмурившись еще сильнее, и я замолкла, понимая, что враньем загоняю себя в угол. Эш стоял всего в нескольких шагах от меня, но нас разделял, казалось, целый океан. Вчера мы словно плыли вместе на маленьком плоту, а сейчас он, похоже, собирался меня утопить.

– Мне правда очень жаль, – сказала я в итоге. – Я не хотела тебя расстраивать.

Его лицо немного смягчилось, и я подошла ближе, чтобы взять телефон, но Эш не сразу отдал его – вместо этого он схватил меня за запястье и подтащил к себе так, что наши тела почти соприкоснулись – почти. Вблизи он