Она отобрала у Егора книгу и стала вертеть головой в поисках книжной полки. В кухне таковой не оказалось, и она вышла в гостиную. А я вспомнила, что в этом доме не было ни одной книжной полки или шкафа.

Дело в том, что я, попадая в незнакомый дом, первым делом выискиваю взглядом книжный шкаф. И по стоящим там книгам сужу о хозяевах дома, а еще могу выпросить какую-то книжку почитать. Если же книг в доме не оказывается, то о хозяевах у меня складывается очень невысокое мнение.

Так вот, попав в этот дом, я в каждой комнате искала взглядом книги, но нигде их не нашла. Везде царил идеальный порядок, ничто не валялось, где попало, но книг не было.

– Не знаю я, где ее взяли, сама ищи ей место. – Это вернулась Кремнева и сунула книгу мне в руки.

Я взяла, пролистала. Книга была старой, с пожелтевшими краями страниц, пахла пылью и мышами…

Стоп!

Книги в доме все-таки имелись. В комоде в черной комнате! Но как эти сказки тут очутились? Неужели я, забывшись, занесла их сюда и бросила на диване?

Да нет же. Когда я выходила из черной комнаты, в моих руках книги быть никак не могло, потому что я обеими руками держала… Да, я держала табуретку! Которой чуть не убила бедного Сашу.

И тут же вспомнилось другое. Когда я спустилась с чердака, куда ходила переодеваться, Саша ждал меня здесь, в кухне, листая какую-то книгу. Он еще положил ее… да, пожалуй, на диван. Так что это она и есть.

Он что же, в мое отсутствие заходил в черную комнату? М-да, любопытный мальчик…

А может, Саша и не виноват, как не виноват был Колька? Может… Что творится в этом чертовом доме?!

На душе снова стало тревожно. Я взяла книгу и вышла в коридор. Ключ по-прежнему висел на двери черной комнаты, вечно я забываю его спрятать! Преодолев нахлынувший страх, я отперла дверь, сунув ключ в карман, и решительно вошла. Здесь все было по-прежнему. Заходил сюда кто-то или нет?..

Я открыла знакомый ящик комода. Помню, он был настолько забит книгами, что в него не влезла бы и тоненькая тетрадка. Но теперь здесь имелась пустота – как раз на одну книгу.

Интересно-интересно…

А еще было интересно, кто же плакал прошлой ночью. Вдруг он и сейчас где-то здесь? Скрывается, невидимый, смотрит на меня исподтишка…

Было страшно, но вместе с тем и жалко его. Может, какой-то неприкаянной душе помощь требуется? Вроде бы я где-то читала, как нужно поступать в этом случае…

– Кто ты? – тихо спросила я. – Чего ты хочешь? Тебе нужна помощь?

Тишина была мне ответом, но отчего-то возникло чувство, что я здесь не одна.

– Ты почему плачешь по ночам? Что за горе у тебя? Чем я могу тебе помочь?

Было чувство, что меня слушают. Притаились и внимательно, настороженно слушают. И думают, верить или нет этой незваной гостье.

– Ты меня не бойся, – я говорила, лишь бы что-то говорить, не теряя контакта с этой сущностью. – Извини, если вторглась в твои владения и нарушила твой покой. Но я пришла как друг, вреда не причиню. У меня вот… тоже трудности. Посылают меня в неведомую Кущовку искать, где там было гестапо. И я обязательно должна его найти. Это нужно затем, чтобы я смогла выручить из беды человека, которого люблю…

Я замолкла, не зная, о чем еще говорить.

Тишина, тревожная, напряженная тишина. Казалось, вот-вот, и я услышу…

– Ника, ты где там? – донесся голос Егора, и по коридору затопали шаги.

Черт бы побрал, вечно мешают!!! Я положила сборник сказок на место и торопливо вышла. Не хотелось привлекать внимание ребят к этой комнате.

Утром я пошла в интернет-клуб. Как искать это самое гестапо, я и представить не могла. Алевтина советовала поднапрячь чутье, но поможет ли? А вот в интернете порой можно найти нужные сведенья.

Кущовка, Кущовка, Кущовка… Никакой информации не нашлось. В конце концов я бросила искать Кущовку и принялась просто просматривать военные хроники и фотографии, присматриваясь к внешнему виду тогдашних зданий. Да уж, от того жилья за семьдесят лет мало что осталось. Но понемногу я перестала обращать внимание даже на дома, вглядываясь в фотографии и съемки жутких событий и постепенно проникаясь духом тех шальных и кровавых лет. Присматривалась к лицам на черно-белых фотографиях, к почерку написанных чернилами писем – и представляла себя рядом с этими людьми. Несколько раз подряд слушала песню «Священная война» – пару раз случайно, в видеороликах, – и еще раза четыре целенаправленно, по собственной инициативе. Просто до меня неожиданно дошло, что эта песня была самой сильной и исполненной драйва из всех, какие я в жизни слышала. Нет, драйв – мелковатое слово для этого определения. Сила и мощь – вот что звучало в этой песне, притом колоссального объема, поверьте опытному меломану. Слушала и другие военные песни, но то были просто песни, а эта несла в себе нечто сакральное…

Провозившись за компьютером два часа, я так и не нашла ничего о гестапо в Кущовке. Зато на другие гестапо насмотрелась вдоволь, вышла из клуба хмурой и злой. Перед глазами так и стояли эти обезображенные голодом и пытками тела, в том числе детские – тут я вообще с трудом сдержала слезы. И ухмыляющиеся рожи нацистов. Лицами не назову. Разве это люди?! Да как они могли… убила бы! Было желание разорвать их на куски, искромсать в кашу, взять автомат и стрелять, стрелять…

Конечно, сейчас это уже поздно делать. Но самым мерзким осадком остались на душе не кадры увиденного, а слова Димы Химчука из моего класса. Он сказал однажды, что если бы мы в войну не сопротивлялись, то сейчас бы жили, как в Европе, и имели в банках миллионные счета. Я пыталась с ним спорить, но это было бесполезно. Если у мальчика и мама с папой так считают, то трудно его в чем-то убедить.

Больше убеждать не буду. Вернусь – просто начищу ему физиономию.

Я возвращалась по знакомой улице, думала о предстоящем задании и смотрела вокруг. Смотрела уже несколько иным взглядом. Если прежде стоящие здесь дома были для меня просто домами, то теперь я видела их по-особому: это были Здания, Пережившие Войну. Может быть, и здесь где-нибудь находилось такое заведение…

Я стала присматриваться к каждому, пытаясь угадать, что в них было, и неожиданно поняла, что эти однотипные дома – все разные. От одного веяло весельем и легкостью, от другого – тоской и унынием… Представляю, что я почувствую, подойдя к бывшему гестапо! Может быть, мое задание не такое уж сложное, надо только как следует сосредоточиться?

Мимо дома, в подвале которого находилась та странная лавка, я пролетела почти бегом. От него и правда веяло чем-то недобрым и странным. А еще казалось, что из подвального окошка за мной наблюдают – задумчиво, неспешно, иронично, с твердой уверенностью, что я все равно приду к ним сама.

Ребят дома не было, зато в кухне вертелась тетя Шура, а в кастрюлях булькало, судя по запаху, что-то вкусное. Черно-белый Лилькин кот ходил следом за женщиной, она то и дело об него спотыкалась и сердито ворчала.