Поселок оказался большим, и я мысленно благодарила того, кто подбросил мне эту фотографию. Что бы я без нее делала! А так было проще – зашла на улицу, глянула – двухэтажек нет, значит, идем дальше. Были трех-, пяти– и даже девятиэтажные дома в количестве нескольких штук, а дальше – огромный массив частных домишек.

«Сталинок» не было.

На меня печально смотрели пустые окна, на некоторых зданиях сохранились таблички. «Скорая помощь». «Райсовет». «Милиция»… Да, давненько уже выселен поселок-то.

Я прошла все кварталы многоэтажек, старательно пытаясь выискать среди них непримечательную сталинку, но убедилась, что ничего похожего здесь нет. Солнце тем временем неумолимо закатывалось, и я с грустью думала, что теперь мне придется в потемках бродить по огромному частному сектору. Страшно было заходить на эти узкие улочки, идти вдоль ряда домишек – полуразрушенных или почти целых, где может подстерегать неизвестно что. С пятиэтажками проще – стандартные однотипные коробки, они вызывали у меня скорее печаль. Но частные дома, которые с любовью строили-перестраивали их хозяева и которые выглядели каждый по-своему – о, эти дома имели свою душу. И кто знает, что теперь таилось под их низкими крышами, за черными провалами окон…

Наверное, лучше было начать поиски как раз оттуда, чтобы управиться засветло. Но что уж теперь говорить! Я глубоко вдохнула, поправила сторожевой знак на груди, нащупала фонарик и мешочек освященной соли в кармане ветровки – и побрела на ближайшую ко мне улочку.

Конечно, двухэтажные строения должны возвышаться над этими домишками и быть видны издали, но все заслоняли высокие старые деревья почти во всех дворах.

Одна улица, другая. Они были кривые, и их направление не поддавалось никакой логике, заблудиться в поселке можно было запросто, что я пару раз и сделала.

И снова никакого намека на двухэтажки. Да что же это такое! Может, их давно снесли? Или достроили, добавив лишние этажи?

Ну и как, как мне теперь быть?! Раз за разом я вынимала фотографию, рассматривала так и этак. Двухэтажное здание, рядом другое такое же. Дверь по центру фасада, но имеется еще и другая, в торце здания. Позади старые деревья, которые уж точно до наших дней не дожили. Впереди три юные акации, посаженные явно перед самой войной. Эти могли и дожить. Есть здесь акации?

Я оглянулась. Акаций поблизости не было, зато имелось синее закатное небо, обещающее скорое наступление ночи. Нужно было спешить.

Я прошла еще одну улицу, гнутую и кривую, и вновь оказалась в уже знакомом мне месте. И кто их проектировал, эти кривые переулки! Свернула на другую…

Ночь наступила в считаные минуты. Ночь – и мертвая тишина. Я внезапно ощутила себя такой одинокой и всеми забытой среди этого заброшенного поселка без единой живой души. Пустые дома глядели на меня черными глазницами окон, и мне было бы несоизмеримо легче, если бы хоть где-то горел огонек. Хоть бы даже на горизонте. Хоть бы машина какая-то мимо поселка проехала – и то было бы проявление жизни! Но ничего этого не имелось. Был мертвый поселок и мертвая тишина.

По счастью, почти сразу над горизонтом начала подниматься луна, и ее призрачный свет озарил все вокруг. У домов и заборов выросли длинные тени, а мне стало хорошо видно улицу.

Так, а это еще что? Показалось мне, что ли? Нет… В конце улицы вдоль забора кралась чуть заметная серая фигура.

Страх охватил меня, я вздрогнула и побежала, не разбирая дороги. Ну что я за дурочка! Следовало догадаться, что в заброшенном поселке могли найти пристанище какие-нибудь бродяги. Или, того хуже, преступники, скрывавшиеся от правосудия.

Я несколько раз сворачивала с одной улицы на другую, в конце концов остановилась в совершенно незнакомом месте среди поселка. Взяла себя в руки и попыталась мыслить логично. Кулон холодный, он и не нагревался, значит, опасности нет. Наверное, это все-таки был безобидный бомжик. Хотя как знать. Я не успела запомнить деталей, но почему-то мне казалось, что с этим бомжиком явно что-то неладно.

Хорошо, а что мне теперь делать? Страх требовал – бежать отсюда, не останавливаясь, мчаться к дороге, ловить любую попутку и уезжать куда угодно, но к людям!

Но тут же вспомнились слова Алевтины: «Поезжай одна, не бери с собой друзей, они только будут помехой, им будет страшно». – «А я не имею права на страх», – ответила я ей.

И это правда. Не имею. Мне предоставили единственный шанс помочь Вилору, а я убегу, испугавшись первого встречного бродяги? Да будь там даже не бродяга, а маньяк с бензопилой… я должна найти это чертово гестапо!

Мои руки сжались в кулаки. Должна! Следовало быть осторожной, но продолжать поиски.

Я оглянулась – вроде бы никого. Не знаю, кем был тот человек, но гнаться он за мной не стал. Улица, посреди которой я теперь стояла, была довольно широкой по сравнению с остальными, но такой же заросшей бурьянами, ухабистой и кривой – она под почти прямым углом сворачивала налево. Здесь я еще не была.

Осторожно, стараясь держаться ближе к увитому плющом забору, я свернула за этот угол – и замерла на месте…

Она шла прямо на меня, метрах в двадцати отсюда. Это была высокая и худая женщина, двигалась она медленно, с трудом передвигая ноги, будто не хотела попасть туда, куда направлялась.

С трудом подавив панику, я юркнула в первую попавшуюся калитку и тут же припала к щелке в заборе. Нет, похоже, она меня не заметила. Тем же вялым, каким-то обреченным шагом она проковыляла в сторону и свернула в узкий темный переулок.

Сердце мое бешено колотилось. Кто эти люди?! Почему днем не показывались, а теперь идут – куда?

Я оказалась в заброшенном, заросшем травой дворе, а за мной стоял хорошо сохранившийся дом, одноэтажный, но достаточно высокий.

И тут я хлопнула себя по лбу от запоздалой догадки. Ну что я за идиотка! Мне следовало не слоняться по поселку, а подняться на верхний этаж самого высокого дома – уж оттуда я бы увидела все как на ладони! И не пришлось бы бегать по этим улицам. А теперь еще попробуй выберись из их лабиринта, я уже забыла, откуда пришла…

Я подошла поближе к дому. Он был большим, добротным, порядком выше остальных. Сразу видно – хозяева отстроили его с любовью и заботой, стараясь для внуков-правнуков. А теперь пришлось бросить, стоит никому не нужный…

Вот я дурища, причем дважды. Дом! Он ведь достаточно высокий, чтобы обозреть с него близлежащие улицы. Если, конечно, в нем никто не засел.

Тихонько, на цыпочках, я поднялась на крыльцо, к зияющему дверному проему. Прислушалась. Тишина стояла мертвая. Немного поколебавшись, я включила фонарик, осветила дом внутри и, не заметив ничего подозрительного, вошла. Да, судя по слою пыли на полу, сюда уже давно никто не забредал, так что я могла считать себя в относительной безопасности. Немного поплутав, я нашла лестницу на чердак и поднялась туда. Чердачное окошко было высоко, но, по счастью, здесь хватало старой рухляди, и я, подставив какой-то комод, влезла на него и выглянула наружу.