До тошноты. Хотелось разорвать эти листы, сжечь, затолкать Лаэрту прямо в глотку. «Сто миллионов сто тысяч один, сто миллионов сто тысяч два…»

Раз пробежался взглядом по тексту, но ни к чему магическому содержание не имело отношения — брат с педантичной точностью описывал симптомы белой чумы. Может, с себя списывал? Хорошо бы.

Раз переворошил одежду, но не нашёл ничего. Видимо, Кантор Ризар прав — или Лаэрт носит все бумаги при себе, или хранит в более надёжном месте. Может, даже только в своей голове. Ничего, и не к таким ключ подбирается.

Раз посмотрел на часы — у каждого был хронометр, который они синхронизировали перед началом дела, — вышел из кондукторской и прижался к окну. Поезд замедлил ход и въехал в тоннель. Лампы на стенах разгоняли мрак внутри вагона, но многие отвернулись, словно тьма снаружи могла добраться и до них.

Итак, тоннель проходил на двухсотметровой высоте и тянулся вдаль на два километра восемьсот метров. С такой скоростью поезд пройдёт его примерно за четыре минуты. Раз поднёс часы поближе к носу, чтобы в сумерках разглядеть обе стрелки.

Впереди снова показались ровное, без единого облака, синее небо и суровый северный лес. Раз усиленно вглядывался в циферблат, и когда от момента, как они миновали тоннель, прошло три с половиной минуты, уверенным шагом зашёл в вагон-ресторан и воскликнул:

— Даны, на поезд напали грабители, скорее, все в первый вагон!

Внутри было по-прежнему темно, как если бы тоннель ещё не закончился. Сидящие, почувствовав неладное, уже были напряжены, и слова Раза стали для них настоящей искрой. Феб, играя свою роль, с испуганным воплем заторопил людей в первый вагон.

Поезд начал замедлять ход, и крики, стоны, будто уже кого-то грабили, били, убивали, заполнили ресторан, превратив его в хаос. Пассажиры ломанулись вперёд. Раз вытянул шею, пытаясь разглядеть Лаэрта, но толпа скрыла его. Мелькнули золотые волосы Рены и быстро спрятались за спиной её попутчика.

Подгоняя толпу, подобно пастуху, Раз зашёл в первый, почтовый вагон, заваленный мешками. В тесноте друг к другу жались два стола со множеством шкафчиков и отделений, откуда торчали тонкие и пухлые конверты, посылки, бандероли. Двое мужчин в тёмно-зелёной форме почтовых служащих встретили людей молчаливыми растерянными взглядами. Даже не обратив на них внимания, толпа мощной волной рванулась внутрь и забилась по углам.

— Кто напал? — заголосила женщина с шалью.

— Где охрана?

— А мы, если сюда ворвутся?

— Надо остановиться!

Десятки криков сливались в единый хор, который легко перебило громкое протяжное: «Ааа», больше похожее на истеричный крик. Поезд остановился, качнувшись, люди похватались друг за друга, за стены, полки.

Раз посмотрел на часы. Овцы в загоне, сейчас поезд поедет вновь. Но стрелка сдвинулась, а состав остался на месте.

Найдер, сидя на холодном каменном выступе, напряжённо вглядывался в тоннель. Джо кругами ходила по площадке, крутилась из стороны в стороны, на семафор разве что не лезла.

— Не мельтеши, — буркнул оша.

— Вот точно, — так же ворчливо сказал Мирас — один из нанятых парней.

В трущобах Норта Найдер нашёл компанию отбросов — казалось, они отбитые на голову, но только такие могли согласиться за сутки организовать нападение на поезд.

На самом деле, план был очень, очень непродуманный — одни сплошные «но». Он состоял из надежд, и это было всё, на что они сейчас могли положиться. Адван буквально не оставил за собой ни одного следа — выследить его в Норте не удалось, тогда Найдер решил уцепиться за идею с поездом.

Но если не получится, этот чертяка всё равно не уйдёт. Оша чувствовал себя готовы хоть сутки напролёт вынюхивать кионскую землю, но найти аристократа и забрать свои миллионы.

Джо, скривив лицо, села на выступ площадки рядом с Найдером. Двое железнодорожных рабочих лежали связанными в своей сторожке — на сегодня их служба закончилась, и командование дорогой перешло в новые руки.

— Най, а мы не перестарались? — спросила сестра, достав из кармана яблоко и откусив от него со смачным хрустом. — Почему нельзя было дождаться, пока Адван будет в Кионе?

— А если там его уже поджидают?

— Ну а напасть в пути до дома?

Найдер бросил взгляд на парней, сидящих по другую сторону площадки, и заговорил тише:

— Джо, мы не знаем ничего — ни сколько людей с Адваном, ни есть ли у него оружие или защитники. Поэтому я сделал как можно больше. К тому же нам нужно прикрытие. Ограбить одного или всех — что понятнее? Это условие Ризара. Если мы подставимся и хоть кого-то из нас начнут подозревать, мы не получим свои деньги. Он не просто так требовал имена тех, кто будет участвовать в деле.

— Най, тебе не кажется, что это слишком? Он знает так много про нас, а мы про него — ничего. Ты проверял, кто такой, этот Кантор Ризар? Где гарантия, что он заплатит?

Чертовы гарантии — хотел бы Найдер их получить! Они ввязались в авантюру, он сам это прекрасно понимал, но любой риск был оправдан, когда речь шла о такой сумме. Не заплатят? Что же, тогда за Адвана можно будет получить выкуп. Оша не сомневался в успехе — вопрос заключался в том, как он к нему придёт и когда.

Ладно, противный червь сомнений всё равно иногда подтачивал уверенность. Найдеру не нравилось нарушать собственные правила, работать на человека без настоящего имени, без открыто названных целей, даже без чёткого понимания, что нужно — то ли бумаги, то ли разработки, то ли сам Адван. Но… Чёрт возьми, разве миллионы не стоили небольших условностей? Речь ведь шла не просто о деньгах — о защите дома, о свободе от предрассудков. С купюрами весь Цай, весь Кион увидят в нём не грязного оша, а равного себе. Всё ведь в этом проклятом городе покупалось, в том числе уважение.

— Нигде, Джо, нигде. Но В Цае договоры не подписывают. Ради своих миллионов я готов рискнуть.

— А Раз? Ты знаешь, почему он так бесится, когда слышит об Адване?

Найдер поморщился.

— Догадываюсь. Но разве этот чёрт сам что-то скажет?

— Я боюсь, он совсем слетит с катушек, — призналась Джо, но слова из-за пережёвывания прозвучали невнятно. — Ты видел, как изменился его взгляд? Мы должны помочь. Ему не стоит принимать таблетки.

Найдер, нахмурившись ещё посильнее, положил трость себе на колени и провёл рукой по гладкому дереву. Да, он знал, что такое слететь с катушек: трость, подобранная не рядом с трупом — с кашей из крови и мяса, в которую он превратил соперника, была тому доказательством. Но даже самые громкие слова не могли пробраться внутрь человека, если тот не хотел. Лучше слов объясняли поступки, скорее потери, горькие и щемящие. И пусть хоть каждый из них будет говорить с Разом, тот не услышит никого. Всё, что они должны были сделать, это остаться рядом с другом, чтобы помочь, когда придёт время.