– Если вы не в состоянии встать, то кто еще там есть или был? – не сводя с нее глаз, продолжал Грейс.

Какое-то время старуха молчала. Глаза ее бегали влево-вправо, словно в поисках убедительного ответа.

– Здесь только я, дорогуша.

Грейс видел – она говорит правду.

– На чердаке пусто, – сообщил кто-то у него за спиной.

Он повернулся и увидел спецназовца, неуклюже спускающегося по лестнице с фонариком в руке.

– Так кто же завтракал здесь сегодня утром, мисс Хилл? – спросила Таня Кейл. – Мартин Хорнер?

Старуха снова наморщилась, словно не понимая, о чем ее спрашивают.

– Мартин Хорнер? А кто это такой?

Детективы переглянулись.

– Поскольку вы прикованы к постели и не в состоянии подняться, Мартин Хорнер, как я полагаю, и есть тот самый мужчина, который принес сегодняшнюю «Дейли экспресс» и позавтракал внизу. Или у вас есть объяснение получше?

К лицу ее прилила вдруг кровь, глаза заметались от страха, как шарики, словно оторвались от всех нервов и мышц.

– Нет… нет… у меня нет… нет никакого объяснения.

– Энн Хилл, я арестую вас по подозрению в препятствовании полиции. Вы не обязаны ничего говорить, но ваша защита пострадает, если вы не скажете ничего, на что впоследствии могли бы сослаться в суде. Все, что вы скажете, может рассматриваться в качестве доказательства. Вам все понятно?

С живостью, которой позавидовали бы и две ее разъевшиеся кошки, старуха вдруг соскочила с кровати – в одной ночнушке, под которой перекатывались слои жира, – постояла, слегка покачиваясь, несколько секунд, потом стащила висевший на дверном крючке замызганный халат и накинула на себя.

– Ладно. Это я там была. Выходила за газетой и купить продукты на завтрак.

– Почему вы нам солгали? – сурово спросила Таня Кейл.

Как ни прискорбно, она говорила правду, и Грейс уже знал, что будет дальше. Парамедики постоянно жалуются на таких вот, как эта старуха, пациентов, злоупотребляющих услугами скорой помощи. Ссылаясь на хвори и недуги, они обеспечивают себе бесплатный проезд до больницы вместо того, чтобы вызывать такси. Как кисло шутят санитары, для некоторых машина скорой всего лишь большое желтое такси.

– Так мне позвонить и отменить вызов, миссис Хилл? – спросил он. – Или вы хотите, чтобы вместо обвинения в препятствовании полиции я арестовал вас за обман Государственной службы здравоохранения?

Старуха затрясла головой:

– Да. Да, дорогуша, отмени. Я вызову такси.

С этими словами она, демонстрируя завидную ловкость, спустилась по лестнице. Грейс и Кейл снова переглянулись.

– Так где же Мартин Хорнер? – спросил Энтони Мартин.

– Здесь его точно нет, – хмуро ответил Грейс. – И никогда не было. Нас провели. Пустили по ложному следу.

Он уже вышел из дома и направлялся к машине, когда в кармане запищал айфон – к короткому сообщению от дежурного инспектора полицейского участка на Джон-стрит прилагалась фотография.

«Рой, мне сказали, это срочно. Фотография пропавшей Эшли Стэнфорд».

Он постучал по маленькому, размером с почтовую марку, изображению на экране.

И застыл как вкопанный.

Суббота, 13 декабря

Логан плакала – от ужаса и бессилия. Соленые слезы жалили глаза, и ей так хотелось их вытереть. Снова и снова она пыталась ослабить ремни, но по-прежнему не могла пошевелить руками. Лежала в кромешной темноте, дрожа всем телом, переходя от отчаяния к гневу, и мысли постоянно кружили и кружили в голове.

Ищет ли ее кто-нибудь?

Где она? В аду?

Бабушка была набожная, строго придерживалась всех церковных правил и постоянно, при каждом случае, напоминала внучке об Аде и вечных муках. Твердила, как важно не грешить, и пугала последствиями.

А если старушка была права?

Да что же такое происходит? Кто этот псих, что держит ее здесь? Что делается в мире, там, за стенами этой чертовой дыры?

Ад.

Теперь она начала понимать, что такое Ад. Это не библейское озеро из пламени и серы. Ад – это тьма. Ад – это слышать, как кричат от страха и боли люди, которых ты не видишь и не знаешь. Ад – это слышать, как они умирают.

Ад – это вечный мрак и бесконечный страх.

Молитвы не помогали. От них ничего не менялось.

Во рту пересохло. Надо придумать, как установить связь с похитителем. Кем бы он ни был.

И где бы ни была она.

Некоторое время назад – она не знала, прошли с тех пор минуты или часы, – до нее донесся звук, похожий на птичий щебет. Очень слабый. Предрассветное пение? Воробьи, дрозды, скворцы?

В городе она или за городом?

И вдруг… вой сирены. Тоже слабый. Она встрепенулась. Полиция? Куда они едут? Сирена звучала громче… еще громче. Пожалуйста, Господи! Пожалуйста! Пожалуйста!

Но нет, звук стал удаляться, слабеть.

Пожалуйста, вернитесь. Пожалуйста. Пожалуйста. Вернитесь.

Как назло, разболелось бедро. Свело правую ногу, а она даже не могла размять ее. Хотелось кричать, звать на помощь, но она боялась похитителя. До жути боялась.

Надо быть хитрой. Сильной. Но как?

Мысли вернулись к тому полному ужаса голосу, что она слышала раньше.

«Помогите! Господи, помогите мне!»

Глухие удары. Крики. Снова глухие удары.

И потом – тишина.

Тот, кто привез ее сюда, – человек, прятавшийся в тени на подземной парковке, – чего-то хочет.

Но чего? Что ему нужно?

Что она может предложить ему? Свое тело? Деньги? Джейми постоянно смотрел по телевизору документальные фильмы про серийных убийц.

Она невольно задергалась от страха.

Маньяки, ради удовольствия пытающие и убивающие женщин.

«Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы это случилось со мной».

Скрип над головой. Крышку подняли. Знакомое зеленое мерцание, потом яркий, слепящий свет.

Через несколько секунд Логан ощутила вкус меда. Как же хорошо. И еще. Она проглотила. Вода. Восхитительно холодная вода. Она глотала ее, захлебываясь.

– Мы можем поговорить? Пожалуйста? Мы можем поговорить?

Снова скрипучий звук. Крышка закрывалась.

Тишина.

Суббота, 13 декабря

Сегодня, рано утром, у нас неприятность. И все эта тупая стерва, Эшли Стэнфорд. Сама виновата – не надо было меня бить. Не надо было сопротивляться. Мои проекты должны быть послушными, пассивными. Что с ними будет, определяю я. План мой, не их. Все идет не так. Такое вот ощущение. Как будто вокруг одни только психи. Эшли Стэнфорд умерла, прежде чем я успел с ней позабавиться. Сучка.