– И что было Танечку беспокоить? – в глухой стене, отделяющей здания друг от друга, образовалась дверь, и норушь, возникшая на пороге, довольно строго воззрилась на Соколовского. – Я и так услышала, что вы приехали, просто отвлеклась слегка на змеиные бои.

– Войти можно? – поинтересовался Соколовский.

– Конечно! – норушь почему-то развеселилась, Филипп был точно в этом уверен! – Входите-входите!

Глава 20.

Кто и откуда

Соколовский шагнул в кухню и окинул взглядом дружную компанию – Таню, Терентия, который, воспользовавшись тем, что она отвернулась, непринуждённо протянул лапу с выпущенными когтями к тарелке с кусками курицы, Лись, которая уже успела цапнуть с другой тарелки кусочек колбасы и даже наполовину втянула её в себя, Шушану, стоящую рядом с дверью, и…

– Вишенка на тортик… – пробормотал Соколовский, узрев мрачного-премрачного паренька, сверкающего на него сердитыми глазами из-под отросшей чёлки. – Да кто бы сомневался?

Только не он! Как раз Соколовский-то был почти на сто процентов уверен, что так дело и обернётся, особенно когда увидел, как вильнул хвостик норуши у дверей комнаты, где ночевал воронёнок.

– Добрый вечер для всей честной компании! – он галантно поздоровался с Татьяной и Шушаной, кивнул лисице и Терентию, хмыкнув в сторону воронёнка. – Я смотрю, ты улетел недалеко и тут расчудесно устроился?

– А вам-то что? – хмуро буркнул мальчишка.

– Мне-то? Дай-ка подумать? Мне то, что я не хочу из-за тебя неприятностей для моей сотрудницы.

– Не будет никаких неприятностей, – решительно вступила в разговор Таня, прямо-таки шкурой ощущая, как съёживается Вран. – Добрый вечер, Филипп Иванович. Поужинаете с нами?

– Не откажусь, – кивнул Соколовский. – Шушаночка, открой мне, пожалуйста, двери ещё разок – я стул себе принесу.

Принёс он не только стул, но и приличный пакет продуктов из «гостиничного» холодильника, чётко осознав, что Таня и пальцем не прикоснётся к ним для собственных нужд.

– От нашего стола вашему! – Соколовский усмехнулся, увидев, что ворон принципиально отодвинул от себя тарелки с его угощением. – Итак… как у нас дела? Я смотрю, что Терентий и Лисовица вполне-вполне оправились? Когда и куда вас доставить?

– Нууу, я думаю, что через месяцок-другой мы вернёмся к этому разговору… – закатила глаза хитрованка Лись.

– А я так и вовсе никуда не собираюсь. Что я, дурак, что ли? Да и вообще, у меня тут где-то сын имеется. Может, я того… искать буду… когда-нибудь! – лениво зевнул Терентий.

– Можно подумать, я этого не говорил тому упёртому созданию, которое меня на всю эту авантюру сподвигло! – рассмеялся Соколовский. – Само собой, всё так и должно было повернуться! Ну ладно лиса, как я понимаю, ждёт лета, тогда дичи побольше, а ты-то с чего решил, что я тебя, бездельника, на своих хлебах оставлю? – уточнил он у кота. – И что за сказки про сына?

– И не сказки вовсе – я общался с одной своей знакомой кошью, ну… мы с ней близко общались какое-то время, и вот она мне рассказала, что у неё родился говорящий сын, и даже подрос немного, а потом ушёл искать своего отца, то есть меня. Но я-то тогда был далеко от Москвы, в деревне, а она, дyрищa кошачья, не могла Рыжику внятно объяснить, что и как. Ушёл он прошлой осенью, а зимой, на Новый од, её хозяйка в нашу деревню на праздники взяла, вот она мне и рассказала.

– Терентий… а подрос немного – это как? – Соколовский отлично знал, что заботливые отцы среди котов, даже говорящих, попадаются довольно редко. – Раз подрос и сам ушёл, значит, ему как минимум год был?

– Нууу, был…

– И что ж ты, столько времени не интересовался, есть там у тебя котёнок или нет? А сейчас вдруг проникся? И да… мои люди тебя в той же деревне и нашли, ты как бы в Москву, как Михайло Ломоносов, пешком не шёл.

– Не знаком я ни с какими Ломоносовыми! – открестился Терентий. – Сам знаешь, у нас жизнь долгая, время идёт неспешно… год там, год сям… Ну да, забыл! Бывает! Но сейчас-то вспомнил!

– Танечка! Судя по всему, этот оболтус решил, что если я его погоню, то он к вам переберётся! – сообщил Соколовский своей сотруднице.

– А что? Отличная идея! – порадовался Терентий. – Котика у Танечки нет, а я очень даже полезный – и уютственность, и приятственность произвожу в промышленных масштабах, и песни петь умею, разные, даже эти… западные некоторые. Тут вот даже рок-баллады слушал – могу и их продемонстрировать. Спеть?

– Не надо! – в один голос отреагировали потенциальные слушатели.

– Вот! Вот видите! А я вам говорил – сядет на шею сходу! Вместе с рок-балладами! – пригрозил Тане Соколовский.

– Так… секундочку! А я чем хуже? – возмутилась Лись.

– Да лисы не домашние! Ты-то на что претендуешь? – презрительно уточнил Терентий.

– Лис уже многие дома держат! И мы лучше некоторых прожор с балладами, которые даже детей своих не помнят! – тявкнула лисица.

Норушь забралась к Тане на колени и мелко хихикала – она много лет так не развлекалась и просто наслаждалась атмосферой, сама Таня флегматично думала о том, что некоторые плюсы в неговорящих животных всё-таки есть.

«И если призадуматься, то их очень даже много!»

Соколовский ел и наблюдал за активно спорящим коллективом, и косился на ворона, который угрюмо молчал.

– А ты что сидишь в углу как сыч? – напрямик спросил Филипп у мальчишки. – Сначала нахамил ей, а потом домой напросился, на жалость надавил, да?

– Чего вам от меня надо? – зло окрысился мальчишка. – Вы меня выгнали, что теперь лезете?

– Да вот хочу понять, как скоро тебя найдёт твоя семейка? Ты же явно сбежал без спроса!

– Не найдёт! Они не знают, куда я поехал.

– Ну? А сам-то ты откуда узнал, что ко мне можно приехать? – Соколовский лениво покосился на мальчишку, до которого медленно, но верно доходило, к чему это всё было сказано.

– Птицы… я узнал по птичьей перекличке… – Вран и так не мог похвастаться здоровым румянцем, а теперь и вовсе побелел. – Они… они тоже могут узнать, поймут, куда я улетел, и…

– Узнать у местных ворон, что ты тут обретаешься – проще простого! – добил оппонента Филипп и, прищурясь, наблюдал за ужасом, проступавшим на лице мальчишки.

«Нда… похоже, что дело не в обычном баловстве», – решил он.

Потом посмотрел на перепугавшуюся за воронёнка Татьяну, вздохнул и скомандовал:

– Так, рассказывай, кто ты и откуда. Только не хами!

– Я – Вран из рода Чернокрылов, – выдохнул воронёнок. – Хотел уйти в… ну, вы знаете куда. В исконные земли.

– Почему?

– Мне восемнадцать, – он глянул на окно, словно там уже шумели чёрные крылья его родни, и безнадёжно махнул на себя рукой. – Сами видите…

– А! Понятно, это иногда бывает, – кивнул Соколовский, почему-то покосившись на Татьяну. – Доставали?

– Женить решили на перрестаррке… в какой-то глухой дерревне, – Вран насупился. – Что бы рррод не позорррил. А