Со всех сторон раздался топот, звон железа.

– Старшего ко мне!

– Здесь!

– Симко, ты? Прикажи своим снять доспехи и тихо, как только возможно, разошли их за всеми князьями, боярами и воеводами! И чтобы те тоже прибыли тихо! Сам же беги к Томилке, старейшине лучников, кои отстреливались вчера на Уши, прикажи ему моим именем, чтобы они тайно залегли сразу за последними перед лесом нашими кострами и били стрелами каждого, кто из табора нашего направится к лесу. Князь будет – бей князя, боярин – боярина, иноземец – иноземца. Коней пусть оставят в таборе с коноводом, а за час до света пусть скачут в Мическ. Быстро!

– А тебя, великий княже, кто сторожить будет?

– Есть тут, Симко, кому меня посторожить, – и князь дружески положил невесомую свою руку на плечо Хотена.

– А я мнил, бежа, что хватать его прикажешь, – испортил Симко Хотену удовольствие от княжеской похвалы.

– Бегом!

Вскоре у шатра зачернели новые тени – появились первые бояре, за ними и князья. Изяслав не пригласил никого в шатер, никого не выделил. Только показал, чтобы теснее его окружили:

– Господа братия моя, племянники, воеводы, бояре! Сие не дума собрана, я решение уже принял, а ваше дело выполнить, чтобы наша хитрость удалась. Приказ мой: в костры добавить дров, тихо собраться и уходить на Мическ. Оси у возов смазать, дегтя не жалея, чтобы не скрипели. Кто ближе к дороге, уходит первым, едете шагом, пока костры наши не скроются с глаз, а там уж выжимайте из коней, что сможете. Всем понятно?

– Правильно, княже! – подал голос Петр Бориславович.

– Люди устали, кашу варят… – это уже Чудин.

– Сие не дума! Мною, бояре, уже придумано и приказано! – гаркнул великий князь и уже мягче: – Владимир, брат, разъясни твоим венгерским друзьям, что нужно сделать.

Из последних уже сил, а если точнее, так на одной голодной злости, доскакало войско Изяславово до Мическа. Тут к нему присоединилось местное ополчение, о котором, как оказалось, Изяслав договорился в своей тайной поездке по становищам черных клобуков. В Тетереве кони немного отдохнули, пока дружины обедали. Потом помчались дальше по большой дороге, на Здвижень. Под малым сим городом Изяслав позволил войску передохнуть до вечера, а сам созвал думу.

Пока дума собиралась, войско догнали стрельцы, оставленные в таборе у Святославовой криницы. С собою они привезли труп, замотанный в дерюгу; из куля торчали босые красные ступни. Старший стрельцов, Томилка, спешился и, еле держась на ногах, вошел в шатер великого князя. Потом выглянул из шатра, поискал по толпе бояр глазами и поманил Хотена.

– Пожди мало – тут подарочек для тебя, – процедил князь Изяслав.

Томилка и еще один стрелок втащили куль в шатер. Рядовой стрелок вышел, а Томилка ловко развернул дерюгу. На лапнике, синей щекою придавив дорогой княжеский ковер, лежал в кровавой рубашке мечник Сума Мечиславович.

– Он, значит, босой и пеший к галичанам перебегал? – ядовито осведомился князь.

– Да вот, поделили уже мы с ребятами барахлишко, – опустил глаза Томилка. – Прости, великий княже, если исторопились.

– Чего-нибудь поведал перед смертью?

– Стрела пробила сердце, я ведь сам стрелял. А ночью ведь стрелял! Когда подбежал, уже кончился Сума.

– На какой руке была у него повязка? – встрял Хотен.

– На шуйце, – Томилка ответил сразу и добавил: – Я еще удивился.

– Все, что на изменнике и у него было, отдать вот ему, моему новому мечнику, боярину Хотену Незамайковичу, и коней тоже, – и князь подмигнул Хотену. – Он разыскивать измену будет. А станет спрашивать тебя или кого из стрелков твоих, отвечать на любой вопрос. Забери отсюда сию падаль и повесь на ближайшей осине.

Томилка ухватил мертвеца за голую ногу и вытащил из шатра. Изяслав присел на раскладной ременчатый стул и указал глазами Хотену на второй.

– Да чего там разыскивать, если по правде? – весело сказал Изяслав. – И двор его со всем добром в Киеве забирай; скажешь, я приказал. Сего изменника я властен повесить только мертвого, зато обдерем его как липку. И теперь мы знаем, почему это Володимирка так вовремя вывел войско, что ухитрился догнать нас на Уше. Не ведаю, как ты, а я не терплю таких вещей, коих не могу объяснить.

– У него ведь оруженосец был. Он мог его отправить в Галич. Я еще платье обыщу, авось найду чего, – поделился Хотен.

– Вот ведь какой Сума оказался ненужный человек! – удивился вдруг великий князь. – Двое суток не было его на службе, и даже не заметил никто, что исчез! Слышу я, собралась уже дума. Пойдем. Сказать честно, не ведаю, как у меня ноги разогнутся.

К собравшейся думе великий князь вышел, повиснув на плече Хотена. Позвал конюха и с его помощью сел в седло. Жеребец с тремя белыми чулочками уже не пританцовывал под князем Изяславом, да и чулочки теперь трудно было бы назвать белыми. На глазах приободрившись, великий князь подбоченился и начал речь:

– Только что вернулись мои сторожа со Святославовой Криницы: Володимирко поймался на нашу хитрость и теперь отстает от нас на ночной переход. А мы тут стоим. Как вы решите – стоять ли нам здесь или же, смертную истому презрев, скакать на Киев дальше? Если остановимся, окажемся в том же положении, что у Святославовой Криницы: две битвы грозят, одна с войском галицким, вторая с Юрьевым войском, которое он успеет собрать. Снова вечерняя заря загорается, снова у нас Володимирка за спиной, а Юрий впереди замаячит. Я предлагаю идти на Белгород, а оттуда на Киев. Если захватим Белгород, Юрий убежит, а к нам присоединятся сильные киевские полки. Не удастся изгоном взять Белгород, что ж, не беда. Пойдем в Черные Клобуки, а с ними нам не страшен ни Володимирко, ни Юрий.

Князья и бояре молчали. Тогда великий князь попросил брата Владимира перевести его слова палатинам Беле и Иштвану и спросить, что они думают. Посоветовавшись с венграми, Владимир сказал:

– Брат, угорцы говорят тебе: «Мы гости у тебя. Ты своих людей лучше знаешь. Кони под нами добрые, еще не падают. А сей ночью – как Бог даст. Мы поедем!»

– Вот молодцы! – обрадовался князь Изяслав. – Конечно же, едем! Сделаем так…

И еще раз доказал князь Изяслав, что нет равного ему полководца на Руси. Войско он разделил на две части. Дал брату Владимиру в передовой отряд свежее тетеревское ополчение и повелел передать ему младших отроков из всех дружин. Князь Владимир должен был тотчас, налегке, оставив обозы, скакать на Белгород, чтобы попытаться захватить его изгоном, с ходу. Остальное войско и венгров Изяслав поведет следом и будет действовать в зависимости от того, как повезет Владимиру с Белгородом.

Все прекрасно понимали, и только венграм пришлось на пальцах объяснять, что Белгород – это ключ к Киеву и что удержать Киев, если противник засядет в этой мощной крепости, надолго не удастся. Когда передовой отряд скрылся за начавшими зеленеть буграми, Изяслав подарил оставшемуся с ним войску еще два часа отдыха. Хотен, зевая, поехал в обоз.