но еще я просто хотела пожить среди тех, кто не будет при виде меня каменеть и отворачиваться, лишь бы на них не накинулся маньяк из кустов. Мне здесь понравилось, я даже попыталась с тобой подружиться. А теперь погибла куча народа, и ты еще вздумал что-то мне предъявлять? – Вздохнув, она потеребила бирку толстовки, щекотавшую шею. – Я не собиралась тебя бросать. Но на Земле про тебя знают. Ты сам не хочешь сбежать? Мы могли бы улететь вместе.

– Так и знал, что предложишь. Я же умею управлять «Бесконечностью».

Вот теперь в ее взгляде проступила обида. Поджав губы, она откинулась на спинку стула.

– Ксан, наш бесполезный посол только что объединился с всесильной всеведущей станцией. Придурок собственную жопу с картой не найдет, а его симбионт – самое могущественное существо во Вселенной. Он нас ненавидит. Либо он нас выгонит, либо мы сами уйдем, но ясно одно: долго мы здесь не протянем.

– Я никуда не уйду, – сухо отрезал он.

Им принесли еду, включая какое-то непонятное мясо с торчащей костью, прожаренное практически до углей. Оно пахло как гриль после Дня независимости, когда бабушка напилась, спалила ужин и ушла, а на следующий день заставила Ксана с Финеасом мыть посуду. Запах обугленного въевшегося жира преследовал его еще несколько дней.

Жареные фрукты выглядели куда приятней и напоминали сушеные ананасовые и апельсиновые дольки. На вкус они тоже оказались относительно неплохими, но вид подгоревшего мяса напрочь отбил аппетит. На последней тарелке лежало сырое филе, напоминающее недожаренную курицу. Несколько членов Сонма сели на соседнюю стену, и Мэллори, с сомнением на них покосившись, перевела взгляд на еду.

– Надоели вечно за всеми следить, – сказала она.

– Они тебя слышат, – заметил Ксан, потянувшись к сырому мясу. Выбрав кусочек, он принюхался; пахло свежестью и немного морем. А когда попробовал откусить, мясо оказалось мягким и нежным.

Мэллори с отвращением смотрела, как он жует.

– Ну что, разговор окончен?

– Посмотрим, – сказала она. – Зависит от того, помогут мне гнейсы или нет.

– На Стефанию не рассчитывай. Она тут застряла. Поссорилась с дедушкой, – сказал он, закидывая в рот еще кусочек.

Несмотря на запах моря, по вкусу мясо сильно отличалось от рыбы, зато оказалось поразительно острым. Ксан подержал его во рту, пока язык не начало жечь, а потом прожевал и проглотил.

– Разве не она тебя подобрала?

– Да, но это дедушка заставил ее поставить «Бесконечность» на автопилот, чтобы она никуда не сбежала.

Мэллори задумчиво посмотрела на Сонм. Один из них оторвался от стены и куда-то скрылся.

– Столько разных вариантов… – пробормотала она. Несмотря на страх, ей явно хотелось разобраться в произошедшем.

Осы вернулись, нагруженные тарелками с тем же сырым мясом, что пробовал Ксан. Под удивленные взгляды они поставили свежие блюда на стол и забрали грязную посуду.

– А, точно, – поморщилась Мэллори и посмотрела на Сонм, ползающий по стенам и периодически трепещущий крыльями. – Это разведчики. Они следят за нами и по необходимости зовут официантов.

– Так и знал, что они шпионы, – сказал Ксан. – Правда, не ожидал, что шпионить они будут за посетителями.

Разведчики, словно почувствовав, что речь идет о них, зажужжали и снова затихли.

– Они не «отчитываются» коллективному разуму, – сказала Мэллори. – Просто передают информацию напрямую, вне зависимости от ее содержания.

Она поглядела на еду, но так к ней и не притронулась.

– Я не рассказывала тебе про свое детство?

Ксан нахмурился. Он не ожидал, что она вдруг об этом заговорит.

– Нет. А что…

– Папа ушел, когда мне было два. Какое-то время мама растила меня в одиночку, но потом ее уволили, и нам пришлось переехать к дяде Дезу, маминому брату, и его семье. Дядя Дез мне нравился, а вот тетя Кэти оказалась типичной тираншей. Вечно пеклась над образом идеальной семьи и идеального дома. Мама говорила, что она не хотела нас пускать, а согласилась только потому, что «родственники должны помогать друг другу». Но разведенка с ребенком явно не вписывались в «идеальную семью». Маму она ненавидела, меня в целом терпела. А потом мама умерла, когда я была совсем маленькой, и они с дядей Дезом взяли меня под опеку. Тетя Кэти не давала мне спуску. Она точно знала, что хочет от дочери, и требовала звать ее «мамой». – Мэллори содрогнулась, глядя куда-то мимо него. – Тяжело понять, что у тебя было плохое детство, когда перед глазами нет чужого примера. Она хотела, чтобы я поступила в универ поближе к дому, чтобы не выпускать меня из поля зрения, но я поступила в Университет Северной Каролины на бюджет и практически не возвращалась. Я наконец-то была свободна от них, понимаешь? Возвращалась только на праздники и на похороны, когда умерла моя школьная методистка.

Она поджала губы и втянула носом воздух, а потом через силу продолжила:

– Где-то год назад дядя Дез решил отпраздновать день рождения и заодно со всеми попрощаться. Он вышел на пенсию, и они всей семьей планировали переехать. Я знала, что не стоит, но все равно вернулась домой. Он был таким счастливым, все шутил про новый дом на болоте. Говорил, что будет «стрелять по аллигаторам!» А несколько часов спустя подстрелили его. Я… не знаю, что случилось. Мы болтали, я пошла на кухню, а потом вдруг очнулась на заднем сиденье у себя в машине. Я лежала, поджав ноги, и рыдала. Врачи потом сказали, что у меня случился психический срыв.

– И тебя обвинили в убийстве? – спросил Ксан. Сложно было представить, как Мэллори убивает кого-то в приступе безумия.

– Нет, я просто на несколько часов выпала из реальности. Свидетели сказали, что я сбежала. Кричала во весь голос, хотя раньше я нормально реагировала на убийства. Когда меня нашли, я несла бред, у меня начались галлюцинации – мне казалось, будто я нахожусь в нескольких местах одновременно. Я кричала, что тетя с братом стоят над телом дяди, а они в это время были на заднем дворе, накрывали его покрывалом. У меня как будто мозг отключился. Я же видела, что произошло, тут даже расследовать было нечего. Но нет, у меня сорвало крышу, я сбежала, а потом так ничего и не вспомнила. Не смогла никому помочь. В полиции сказали, что для меня это слишком личное дело. Я никак не могла… – она замолчала, подбирая слова, – понять, что случилось. В итоге полицейские обвинили моего брата, а я не смогла найти доказательств обратного, хотя знала, что он невиновен. Просто знала. Но ко мне и с доказательствами не особо прислушивались, а тут я оперировала инстинктами. Разумеется, никто не принял меня всерьез, особенно учитывая, в каком я была состоянии. В итоге дядя умер, брат отправился в тюрьму, а тетя отменила переезд и осталась дожидаться, когда его выпустят. Она хотела, чтобы я вернулась, ведь ей было «так одиноко». Но я не смогла.

Мэллори потерла лицо, словно разгоняя воспоминания.

– После смерти дяди я растеряла весь интерес к расследованиям. Просто хотела сбежать куда-нибудь, где никто обо мне не знал. Еще одного убийства я бы просто не выдержала. Но потом соседка позвала меня на день рождения Билли, а дальше ты сам знаешь. Я наконец-то сбежала