два стеллажа из палисандрового гарнитура и на образовавшемся пространстве занялись выполнением гимнастических упражнений. Относительно ванны и завтрака Его высочество сказали, что передумали. Сказали, что сперва им нужно закончить с более важными делами.

— Гимнастических упражнений? — озадаченно пробормотал император.

Секретарь поклонился:

— Его высочество изволили приседать и выполнять наклоны. В данный момент отжимаются от пола.

— Сколько? — спросил я.

— Прошу прощения? — не понял секретарь.

— Сколько раз он уже отжимается?

— На сей момент — не могу знать, — секретарь от расстройства покрылся красными пятнами. — Изволите обождать, я уточню?

— Да ладно, не надо, — отмахнулся я. — Не принципиально. Лучше спортивный костюм парню купите. Он ведь, небось, в пижаме скачет?

— Увы, — горько пробормотал секретарь. — В пижамных брюках и босиком. Серафима Ильинична, сиделка, заходила к Его высочеству, упрашивала одеться. Но Его высочество отказались.

— Ну и правильно сделал, — кивнул я. — В пижаме удобнее.

Глава 22

Небольшое хобби

— Но Его высочество рискуют простудиться… — попробовал было возразить секретарь.

— Вот поэтому я и говорю — купите парню спортивный костюм. Хотя и в пижаме простыть не должен, на улице тепло.

Секретарь вопросительно замер, глядя на императора. Мои слова ему определенно не нравились, но спорить со мной не посмел.

— Его высочеству придётся прервать свои занятия, — обронил император. — Прикажите Модесту Петровичу прямо сейчас измерить магический уровень Его высочества.

— Слушаю-с, — секретарь склонился в поклоне.

— А после этого распорядитесь подать Его высочеству спортивный костюм. И… — император повернулся ко мне. — Что ещё может понадобиться великому князю для занятий, Константин Александрович?

— Инструктор, — усмехнулся я. — Я показал кое-что, но это — начало, самые азы. А Его высочество, судя по всему, готов идти дальше. И было бы неплохо, если бы он делал это под присмотром сведущего человека.

— Подберите подходящие кандидатуры, — повернувшись к секретарю, приказал император. — Список — в тайную канцелярию, пусть проверят благонадежность. Окончательное утверждение кандидата — за мной.

— Слушаю-с, — кланяясь, повторил секретарь.

— Что вы сделали с моим сыном, господин Барятинский? — император, улыбнувшись, взглянул на меня. — Мог ли я предположить ещё месяц назад, что у Бориса Александровича достанет сил хотя бы на то, чтобы сдвинуть в угол книжки? А сегодня я приказываю подобрать ему костюм для спортивных занятий.

— Я не сделал ничего особенного, Ваше величество, — поклонился я. — Всего лишь помог вашему сыну стать тем, кем полагается быть в его возрасте.

— Его высочество регулярно поминают господина Барятинского, — доложил секретарь.

— Вот как? — император повернулся к нему. — И что же говорит великий князь?

— Ежели дословно… — секретарь откашлялся. — Мне, право, крайне неловко…

— Ничего, говорите, — мне уже тоже стало интересно. — Обещаю, что в обморок падать не буду.

— Я всего лишь повторю сегодняшние слова Его высочества…

— Да-да, мы поняли. Повторяйте.

— Чёрт бы тебя побрал, Костя, — с чувством доложил секретарь. — Как прекрасно я, оказывается, жил до знакомства с тобой! Лежал себе тихо, умирал. Все жалели, все охали. Никто не трогал. А теперь — встал, упал, отжался! Утром — контрастный душ, вечером — медитация. Сто потов сойдёт, и это я ещё до пробежек не добрался… Ну, ничего. Ты, конечно, старше на целых два года. Но меня тоже не пальцем делали!

Секретарь замолчал. На пару мгновений наступила мёртвая тишина.

А потом эту тишину разорвал звук аплодисментов.

— Браво, Константин Александрович, — Витман со смехом раскланялся. — Вот уж не думал, что сумеете так порадовать. Право слово, вы просто прирожденный педагог! Преподавательской деятельностью не планируете заняться?

— Уже занимаюсь, — вспомнив свой отряд, проворчал я. — Вам-то, Эрнест Михайлович, хорошо веселиться! А я, по-вашему, как должен был развлекать великого князя — чтобы он от безделья в окно не вышел? Все книжки, что нашлись в моей комнате, Его высочество читал. Переместить его на постоянное место жительство в библиотеку я не мог…

— Да полно вам, Константин Александрович, — император улыбнулся. — Вы поставили моего сына на ноги. Пробудили в нём дух спортивного азарта, жажду жизни! Это дорогого стоит. А сквернословие — не самый страшный грех. Тем более, наедине с собой… Вы можете идти, — император повернулся к секретарю.

Тот поклонился и выскользнул за дверь.

Через пять минут вернулся и доложил, что у Его высочества — четвёртый магический уровень.

— Модест Петрович сказали, уверенный четвёртый, — добавил секретарь. — Ближе к пятому. Ежели надобно, Модест Петрович готовы лично…

Император отрицательно покачал головой и взмахом руки отпустил секретаря.

Повернулся ко мне.

— Вы оказались правы, Константин Александрович.

Я развёл руками:

— Этого следовало ожидать. Под воздействием той силы, которая рвётся наружу, энергетические каналы великого князя расширяются. Он и сам становится сильнее.

— Становится сильнее, — задумчиво повторил император.

— Мы, разумеется, ни на чём не можем настаивать, Ваше величество, — мягко и вкрадчиво проговорил Витман. — Но, по моему мнению, растущая сила великого князя — лишняя гарантия того, что в сложной ситуации он останется хозяином собственного разума. Ведь Его высочество становится сильнее не только физически, верно? И, коль уж простая мещанка сумела сохранить здравый рассудок…

— Довольно, — обронил император. — Как скоро вам понадобится этот амулет?

— Сложно сказать, — пробормотал Витман. — Чем быстрее, тем лучше. Если позволите, Ваше величество, я могу навести справки, и раздобыть самое действенное, что только…

— Не позволю, — отрезал император. — Повторяю вопрос: сколько у нас времени?

— Думаю, что минимум две недели, — сказал я.

Император повернулся ко мне.

— Почему вы так думаете?

— Потому, что между прошлым прорывом и нынешним прошло почти три недели. А значит, Тьме тоже требуется некоторое время — на то, чтобы накопить сил. Ну и не будем забывать, что Юнг от меня сегодня изрядно ог… получил по башке. В общем, я думаю, что раньше, чем через две недели нового прорыва можно не ждать.

— Неделя, — сказал император.

— Ваше величество? — поднял бровь Витман.

— Самое позднее, через неделю у вас будет амулет.

* * *

— Куда вы сейчас, Константин Александрович? В Барятино?

Аудиенция у императора закончилась. Мы с Витманом шли длинными дворцовыми коридорами к лестнице.

— Да. Надо оценить масштаб разрушений. И отдохнуть хоть немного.

— Газетчиков от Барятино отгонят, об этом не беспокойтесь. Мои люди уже на месте.

— Благодарю, — кивнул я. — Скажите, Эрнест Михайлович. Где Его величество собирается взять амулет, о котором мы говорили?

— А сами не догадываетесь? — Витман шевельнул ладонью, ставя глушилку.

— Да есть одно предположение, — я вспомнил подаренную мне чёрную жемчужину. — Вы как-то упоминали лабораторию, принадлежащую императорской семье…

— Тепло, — улыбнулся Витман.

— Амулет изготовят там?

— ИзготовИт, — поправил Витман. — Создание амулетов — небольшое хобби Его императорского величества. Есть все основания полагать, что он займётся производством лично.

— Вот как, — кивнул я. — Ну что ж, логично. Кому ещё можно доверить безопасность собственного сына, если не себе.

— Это, разумеется…

— Да-да, я понял. Небольшое хобби Его величества — большая государственная тайна.

Витман кивнул.

— Ещё вопросы?

— Только один.

— Слушаю.

— История с юной девушкой-мещанкой — выдумка?

— От первого до последнего слова. — Витман взглянул на меня с уважением. — Могу узнать, как вы догадались?

— Слишком уж гладко звучала. Такие истории хорошо смотрятся в воскресных журналах, но не в реальности. А ещё она слишком хорошо подтверждала вашу так называемую теорию… На самом деле — каков процент людей, которые после ношения амулета сумели сохранить дееспособность?

— Едва ли один человек на десять, — буркнул Витман.

— Если Его величество узнает об этом…

Витман поморщился:

— Не сносить мне головы, разумеется. Полагаете, что сумели удивить?

— Полагаю, что подобных эпизодов в вашей жизни было немало.

— Осуждаете? — покосился Витман.

— Если бы осуждал, во время аудиенции молчать не стал бы. — Я протянул ему руку. — Вы смелый человек, Эрнест Михайлович.

— Служу Отечеству, — пожимая мою ладонь, проворчал Витман. — Я, разумеется, прекрасно понимаю, какой это риск для великого князя. Но также отчётливо понимаю, что мы столкнулись с ситуацией, когда рисковать придётся очень многими людьми — независимо от чинов и званий. Это будет постоянный, ежедневный риск. А в результате мы либо победим…

— Мы победим, — оборвал я. — Всё.

— О, — Витман улыбнулся. — Да вы, оказывается, суеверны, капитан Чейн!

— Никогда этого не скрывал.

— Что ж, приятно встретить единомышленника. Хотя неудивительно, конечно.