Так, по крайней мере, готовят сельдь в порту Гурьева. Другая рыба, находящаяся в ледниках, извлекается оттуда только во время постов, очень долгих в России, когда большинство русских питаются почти исключительно ею.

Полковник, атаман Гурьевского гарнизона[262], организовал мне осмотр этого довольно красивого города. Вид левого берега был очарователен благодаря удивительным деревьям и виноградникам. Мы посетили местные учебные заведения. Русско-киргизское училище, где несколько русских детей учились вместе с туземцами, помещалось в большом, неплохо благоустроенном здании. Меня попросили задать вопросы ученикам, но они, испугавшись, молчали: за время каникул они наверняка забыли то немногое, что знали. Однако самые младшие очень старались. Учитель заставил их прочесть фразу: «Ваня украл часы»

– А теперь, – попросил он, – скажите мне, кто украл часы? Что украл Ваня? Что он сделал?

Вопросы следовали один за другим, и ученики тянули руки, чтобы ответить.

– Я тоже хочу спросить, – сказал я учителю. – Ну-ка, скажите, кто из вас любит конфеты?

Мой вопрос смутил киргизских ребят, мне пришлось его повторить, но, когда самый маленький робко поднял руку и я дал ему немного сладостей, руки потянули все.

В казачьей школе детей переспрашивать об этом не пришлось.

– Смотрите-ка, – заметил полковник, – а эти-то совсем не боятся!

Классные комнаты в школе были маленькими. Я задал детям вопросы по изучаемым предметам, но, оказалось, что они сильны только в гимнастике.

– Оставьте себе несколько конфет, не отдавайте все, – предупредил меня полковник. – Сейчас Вы увидите, какие у них крепкие легкие. А ну-ка, дети, – обратился он к ним, – кто из вас громче всех крикнет, тот получит конфеты!

Поднялся ужасный шум, но полковник был рад и все повторял:

– Ай да молодцы, ну, молодцы!

Затем он принялся кричать вместе с ними. Когда все охрипли, я оставил школу вместе с полковником, тепло поздравив его с наличием таких талантов у молодых казачков.

Визит в реальное училище был более полезным для меня: там, по крайней мере, с детьми занимались всерьез.

Затем полковник предложил мне побывать в клубе, где меня ожидали казаки в парадной форме, чтобы продемонстрировать свои полковые танцы. Три офицерские жены надели по этому случаю праздничный наряд казачек, чтобы я их сфотографировал. Одна из них, в длинном национальном сарафане, сшитом из светлой ткани с вышивкой, была совершенно очаровательна.

Посетив правобережье Урала, я совершил несколько поездок по киргизскому берегу. Там на шестьсот километров нет ни одного притока. Стоячие ручьи теряются в песках или в наполовину высохших соленых озерах. Это огромная степь, покрытая везде одними и теми же травами и мхами, занимает 1 850 000 кв. км от реки Урал до Иртыша и Небесных гор[263]. Только на границе степь орошается большими реками, возле которых присутствуют небольшие леса. В целом же флора этого региона не отличается большим разнообразием по причине крайне сурового климата: летом здесь стоит ужасная жара, зимой – страшные морозы, и круглый год влажность минимальная. Границами киргизской степи почти везде являются казачьи земли.

Киргизцы – это тюрко-татарский народ мусульманской веры, они кочуют исключительно по своей территории, зиму проводят в полуземлянках и сделанных из смеси глины, травы и высушенного помета верблюдов хижинах. Обычно их зимовки находятся в низинах, где скот может найти под снегом чахлую, но вполне съедобную траву, которая, во всяком случае, не даст ему умереть от голода. После схода снега каждое селение начинает кочевать вслед за своим стадом, идя по кругу от одного колодца к другому, от равнины к равнине и от зимнего жилища к зимнему. Киргизские семьи из поколения в поколение пользуются одними и теми же местами зимовки, пастбищами, колодцами и ставят там свою юрту, почти неосознанно повторяя ежегодно один и тот же путь. Скотоводы и пастухи, они всецело поглощены заботой о своих животных, составляющих весь смысл их существования. Обладая всеми недостатками примитивных и мусульманских народов, они, однако, отличаются доброжелательностью и гостеприимством: путник, вошедший в их жилище, становится для них как бы посланником бога. Мне приходилось долго жить среди киргизцев, и они нередко воспринимали меня в качестве пророка, хотя на самом деле я был всего лишь посланником Министерства народного просвещения Франции.

В степи, окаймляющей реку Урал, можно долго не встретить ни одной живой души. Пейзаж вокруг остается неизменным, и уже начинает казаться, что тарантас никуда не двигается, как вдруг неожиданно появляется одинокая киргизская школа, подобная той, что я уже описал. Иногда в степи можно повстречать всадников или временную стоянку кочевников, состоящую из юрт.

По левую сторону уральского берега имеются два больших озера: Челкар[264] и Индер[265]. Первое – пресное и расположено в 90 км к югу от Уральска. Когда-то его окружность составляла 50 км, но сейчас оно постепенно высыхает, так как перестало подпитываться водами реки Урал, ограничившись двумя источниками типа колодцев, всегда кипящих и очень глубоких. Озеро это богато рыбой, и казаки ежегодно приезжают сюда с огромными сетями порыбачить. Расходы на рыбную ловлю берут на себя казачьи общины, участвующие в ловле. Одна команда рыболовов состоит из 10–14 человек, каждый из них вооружен стометровой сетью. Рыбу ловят по весне, что, впрочем, наносит озеру большой ущерб, и в декабре. Целые караваны казаков приезжают сюда со всем снаряжением, запасами провизии и фуража, остальное докупая у киргизцев. Последних используют в качестве рабочей силы для прорубания во льду полыньи и оттеснения крупных льдин. В последние годы улов рыбы, в первую очередь карпа, судака, щуки, окуня и карася, постоянно снижается. Сами киргизцы могут бесплатно рыбачить с сетью на берегах озера и в устьях мелких рек, впадающих в него.

Озеро Индер расположено намного южнее Челкара, оно соленое, и там можно только добывать соль. Я посетил соленый и горячий ручей, выходящий из глубин и далеко распространявший запах серы. Не из-за нее ли дно ручья ржавого цвета? Кромка озера покрыта жидкой и соленой грязью, которая сильно пачкает обувь, а его берега – мелким, напоминающим крупинки хрусталя песком. Вдалеке внезапно поднялись в воздух крупные дикие лебеди. При каждом моем шаге из-под ног взлетали утки и бекасы, везде было множество мелкой дичи, на которую охотились парившие в небе большие орлы.

Недалеко я заметил густой дым и уже вскоре был рядом с обедающими киргизцами.

Нас встретили несколько удивленные нашему (со мной были казак и кучер) появлению молодой, опрятно одетый человек в пестром шелковом бухарском халате, его сын и несколько слуг. Хозяин пожал руку кучеру и объяснил, что везет сына в киргизскую школу и хочет оставить его