и только с берега вблизи своей станицы. Конечно, браконьеры не соблюдают этих предписаний, и я знал одного офицера, который, не боясь наказания, предпочитал рыбачить ночью.

Мне тоже пришлось побывать браконьером, правда, днем и по инициативе местного начальства. Случилось это в Гурьеве. У нас были длинные и крепкие бечевки со свинцовым грузилом на концах и двумя крупными крючками, на которые были насажены червяки. Бечевку раскручивали и бросали в реку как можно дальше, на 10–30 м, после чего закрепляли ее конец на воткнутом в землю шесте внизу, а затем приподнимали и закрепляли уже на верхнем конце. Как только рыба начинала клевать, она натягивала бечевку и заставляла колебаться шест. Крючки были очень толстыми и предназначались для крупной рыбы. Менее чем за час нам попалось несколько карпов 30–50 см в длину, 2–3 судака того же размера и один большущий лещ. Поскольку целью этого занятия было продемонстрировать мне один из способов рыбной ловли, офицеры выбросили улов обратно в реку. Я поинтересовался, почему они не отдали ее находившимся вблизи рыбакам.

– А зачем? Казакам нравится рыбачить, – сказал мне офицер. – Каждый из них за считаные минуты поймает на свою удочку гораздо больше нас.

В другой раз я заметил на берегу старого рыбака, около которого лежал большой, примерно в три четверти метра длиной, судак. Я хотел его купить, чтобы пообедать им на почтовой станции, где тогда жил.

– Да что ты, что ты, возьми его просто так, – засуетился старик, – я сейчас поймаю себе другого.

Тогда я предложил несколько копеек его внуку, игравшему рядом, чтобы он купил себе конфеты.

– Лучше бы ты дал ему конфет, а не денег, – заворчал рыбак. – Ну ладно, ладно, я согласен, все же это мой внучок.

Офицер, который сопровождал меня, расхохотался и сказал:

– Сегодня все делается ради детей, причем даже у нас, казаков. Вот до чего мы дошли!

Я ответил, что эта традиция очень давняя и в подтверждение своих слов даже привел соответствующий пример:

– Однажды Фемистокл[271], указав на своего сына, произнес: «Вот настоящий хозяин Афин! Он управляет своей матерью, та управляет мной, а я – афинянами!»

– Ну, к нам это неприменимо, – ответил мне, посмеиваясь, офицер. – Казак еще может пойти на поводу у внука, но никогда – у своей бабы!

Осенняя плавня обычно начинается 20 сентября (7 сентября по русскому календарю) у Каленовского поселка[272], расположенного на реке в 220 км от Уральска и в 260 км от Каспийского моря. Весной рыбу ловят между ним и Уральском, а осенью – только между Каленовским и устьем Урала. Плавня начинается от Каленовска, постепенно спускаясь примерно на 25 км вниз по течению. Через день делают перерыв, чтобы выпотрошить рыбу, достать из нее икру, починить лодки и сети и прямо на месте реализовать улов торговцам, приехавшим из крупных городов России. Затем, делая однодневные передышки, проходят раз за разом следующие 20–25 км, пока не достигнут устья Урала. Каждый рыбачит самостоятельно, нанимать помощников или батраков запрещено.

Багрение

В период осенней плавни используются длинные и узкие лодки-будары, похожие на венецианские гондолы и так называемые «байдарки». Самые красивые и дорогие сделаны из ивы, но большинство – из тополя. Интересно отметить, что до недавнего времени будары изготовляли из цельного ствола дерева, а сейчас из досок. Старики поначалу не воспринимали это новшество, молчала и администрация войска, но в итоге все решила цена: старая будара стоит 25–30 руб., новая – не более 15 руб.[273] Сегодня даже разрешается иметь лодки с резервуаром для воды, но подавляющее большинство казаков пока еще предпочитают пользоваться долбленой бударой.

В осеннюю плавню используют большие сети строго определенного размера[274]. Специальным крюком рыбаки оглушают рыбу, чтобы она не смогла выпрыгнуть из лодки. В былые времена казаки сами плели сети, и многие продолжают это делать до сих пор, однако сейчас чаще применяется отличающаяся особой прочностью фабричная и импортная продукция. Администрация войска выдает малоимущим казакам кредит для приобретения этих сетей, но спрос на них пока еще превышает предложение. Единственная крупная российская фабрика по их производству находится в Риге, но она в основном обслуживает прибалтийские губернии.

Несколько лет назад здесь начат выпуск сетей из волокон кендыря сибирского (Apocynum sibiricum), который решено выращивать в больших объемах и построить фабрику для его переработки. Другую фабрику предполагается открыть для выпуска непромокаемой одежды для рыбаков. Все эти снасти и амуниция незамедлительно раскупаются казаками.

Рыба делится казаками на красную и черную. К красной рыбе относятся четыре вида осетровых:

1. Белуга, вес которой может достигать тысячи двухсот ливров[275]. По словам казаков, иногда попадаются белуги еще большего веса, хотя, сказать по правде, казак-рыболов – это такой же враль (да простят мне это слово), как француз-охотник: каждый утверждает, что его улов больше, чем у соседа, а поскольку в устах последнего размер рыбы и так уже огромен, то постепенно он вообще становится фантастическим;

2. Собственно осетр, который несколько меньше белуги и тупоносый;

3. Шип – осетр среднего размера;

4. Более мелкая севрюга, нос которой похож на утиный клюв. У нас эта рыба за ее пятнистое тело называется звездным осетром.

У всех перечисленных рыб, даже самых крупных особей, очень маленькие глаза и крошечный рот. Красная рыба наиболее любима казаками, но она и самая дорогая. Ее икра, в отличие от других сортов рыб, отличается особым, неповторимым вкусом. Разумеется, икра, потребляемая в России и поставляемая в Европу, является не только осетровой.

Черная рыба распространена чаще, особенно в реке Урал. К ней относятся изумительный на вкус карп и еще более вкусный судак. Оба они часто достигают больших размеров и в былые времена славились изобилием. В Урале водится много лещей, подкаменщиков и окуней. Карасей, линей и щук здесь намного меньше, чем в степных казачьих озерах, а такие известные во Франции рыбы, как угорь или пескарь, в Уральской области практически неизвестны.

Рыбаки часто сами приготовляют рыбью икру, особенно карпа, судака и подкаменщика. У последнего она красного цвета, но не рассчитана на гурманов. Напротив, икра четырех видов осетровых изумительна на вкус. Казак сразу же может определить вид осетра по вкусу его икры, особенно лакомой считается икра белуги и севрюги.

Ближе к морю осетровых становится больше. В Волге они представлены сейчас меньше по причине, как полагают, загрязнения воды нефтью, используемой пароходами.

Хотя рыбы в Урале пока хватает, известным ихтиологом месье Бородиным[276] уже начаты работы по ее искусственному разведению. Первые попытки искусственной