– Кто же тогда?

– Древние!

– Кто это?

– Никто не знает, – растерялся Ульрик. – Они жили давным-давно, а потом куда-то исчезли, оставив множество удивительных изобретений.

– Ничего глупее в жизни не слышала.

– А мир, стоящий на трех котах, по-твоему, не глупость?

Джен треснула Ульрика ложкой по лбу.

– За что?!

– Не умничай. И не святотатствуй.

Джен помолчала, размешивая ложечкой сахар. Ульрик разглядывал кота. Пушистик пытался приударить за гигантским собратом из папье-маше. Понял, что за ним наблюдают, и в свою очередь уставился на Ульрика, издав при этом звук, который можно было сравнить с мяуканьем, только если у вас отит.

– Расскажи о Готтлибе, – попросила Джен.

– Это мой любимый город, – сердито откликнулся Ульрик. – Я в нем родился и вырос, там живут мои друзья. Он прекрасен в любую погоду, в его кондитерских пекут самый лучший хлеб, там есть множество картинных галерей, музеев, кинотеатров…

– Кинотеатров? Что это?

– Ты никогда не была в кино? Представь, – Ульрик взмахнул вилкой, будто дирижер палочкой, – на стене белый экран, из такой специальной штуки бьет луч света, и стена исчезает. Ты видишь людей, животных, иные страны…

– Вот это – точно неправда! – фыркнула Джен.

– Не хочешь, не верь. Мостовые у нас блестят, будто зеркало. Дома высокие, люди приветливые, воздух чист и свеж. И ни одного окурка на многие километры вокруг.

– А на Блэткоч упал метеорит, – неуверенно похвасталась Джен.

– Хотя есть и проблемы, – поделился Ульрик. – Отвратительно работает почта. Однажды они перепутали коробки и прислали мне запонки из слоновой кости вместо серебряных, представляешь?

– Неужели? Быть не может.

– Вот именно.

– Какой кошмар. А в Блэткоче почтовое отделение закрылось три года назад. Работники набрали кучу посылок на передачу и смылись. До сих пор гадов найти не можем.

– Да ведь это настоящее преступление!

– Тебе виднее, ты у нас шериф.

Кот уселся у ног Ульрика и начал издавать предсмертные хрипы – видимо, считал их мурлыканьем. Еле слышно играло радио. Мелодия была заунывно-протяжной. Ульрик подумал, что, когда он умрет, нечто подобное должно обязательно играть на его похоронах. Пусть те, кто придет, ему завидуют.

– Поверить не могу, что ты никогда не слышал про Котовство, – ворчала Джен, подкладывая Ульрику еще салата.

– А я поверить не могу, что ты никогда не слышала о лотоматонах, – бормотал Ульрик, пытаясь незаметно скормить Пушистику ненавистную морковь. – Как же ты училась?

– Ну, я окончила школу. Целых семь классов.

– Я не о том. Как ты поняла, что хочешь быть электриком?

– Когда поняла, что не хочу быть дворником.

– Но тебе нравится работа?

– Не знаю, работа есть работа, – пожала плечами Джен. – Кому она нравится? Нужно ведь как-то деньги зарабатывать.

– Да ладно, – ужаснулся Ульрик. – Что это за жизнь, когда приходится делать то, что не хочешь?

– Это называется «быть взрослым». Тебе не понять.

– А в Готтлибе…

– Заткнись. Надоели твои сказки.

Вновь воцарилось молчание. Звякали чашки, стучали столовые приборы. Ульрик разглядывал мутно-серое желе с таинственными мясными прожилками, гадая, что это может быть.

– Зачем эти лотоматоны вообще нужны? – наконец спросила Джен.

– Указывают человеку его путь.

Ульрик, подперев голову, хмуро жевал салат.

– В смысле?

– Подбирают дело всей жизни.

– Как это?

– Объясню проще. Существует мнение, что каждый человек талантлив, нужно только вовремя понять, в чем заключается его талант.

– В чем, по-твоему, талант Нейтана?

Ульрик тактично промолчал.

В полночь по обычаю стали загадывать желания. Загадывать нужно было про себя, а после обязательно сказать «мяу». Иначе желание не сбудется. Жители Блэткоча верили: так Длиннокот решит, будто желание загадывает кто-то из хвостатых собратьев, и непременно исполнит.

Джен разлила по фужерам молоко из большой стеклянной банки. Пушистик, довольно урча, терся об ноги Ульрика, оставляя на брюках клочья рыжей шерсти. С улицы донесся бой часов: Блуждающая Башня околачивалась где-то неподалеку. «Наверное, прячется от туристов», – подумал Ульрик и с удовольствием сделал глоток парного молока.

* * *

Накормленный до отвала, он возвращался в гостиницу. Часы Блуждающей Башни пробили три утра. Фейерверк давно отгремел, но люди еще не спали. Попадались редкие прохожие, некоторые распевали песни. Одиноко светились вдалеке окна приюта «Милый дом». Тени, что иногда показывались из проулков, едва завидев фрак и шестиконечную звезду, тут же исчезали, пожелав на прощание счастливого Котовства.

– Предупреждаю, я смертельно опасный убийца – ниндзя, рыцарь ночи, – пискнул во тьме знакомый голос.

Ульрик заглянул в ближайшую подворотню. Там затравленно озирался «смертельно опасный убийца», окруженный ватагой мальчишек.

– Жирный, жирный, как поезд пассажирный!

– Отстаньте, не то пожалеете! Я знаю точку на теле, если ткну в нее пальцем, сразу умрешь!

– А ты знаешь, что твоя бабушка жирнее бегемота?

– Я помощник шерифа! – срывающимся голосом крикнул Нейтан. – Я всех вас арестую, если меч не вернете!

Ответом был дружный смех.

– Кхм, – откашлялся Ульрик.

Пусть это будет его доброе дело на Котовство.

Смех смолк, все, включая Нейтана, уставились на шестиконечную звезду, приколотую к цилиндру, и широкую улыбку чуть ниже. Ульрик изящным жестом поправил узел висельной петли и грозно спросил:

– Капитан Нейтан, что здесь происходит? Разве я не велел вам патрулировать территорию?

Нейтану вернули меч.

– Я и па-патрулирую, – всхлипнул покрасневший Нейтан и стер с клинка невидимое пятнышко.

– Что здесь делают эти гражданские?

– Они, они…

Ульрик понял, что Нейтан сейчас разревется.

– А ну брысь отсюда, – гаркнул Ульрик на мальчишек. – И только попробуйте еще раз его тронуть! Ясно?

Подворотня вмиг опустела. Нейтан совсем сник и понуро стоял, икая время от времени.

– Идем, – позвал Ульрик. – Я провожу тебя. Где ты живешь?

– Т-там, – всхлипнул Нейтан и указал на аккуратный двухэтажный домик с красной черепичной крышей и круглым чердачным окном.