Они были одни в комнате. Если не принимать во вниманиеохранника, наблюдавшего за ними сквозь стеклянную перегородку.

Пуаро отметил про себя умное, живое лицо с широким лбом,тонко очерченные ушные раковины и нос. Изящные черты. Да, судя по всему, оченьгордое и эмоциональное создание, чувствуется хорошее воспитание, сдержанностьи… что-то еще… как будто… страстность.

Он представился:

– Я Эркюль Пуаро. Меня направил к вам доктор Лорд. Онсчитает, что я могу вам помочь.

– Питер Лорд… – задумчиво проговорила Элинор Карлайл. Потомвспомнила, кто это, и на губах ее мелькнула улыбка. Но продолжила она сугубоофициальным тоном: – Весьма великодушно с его стороны, но вряд ли вы сможетечем-либо мне помочь.

– Вы станете отвечать на мои вопросы? – спросил Пуаро.

– Поверьте, лучше бы вам ни о чем не спрашивать, – вздохнулаона. – Мое дело в надежных руках. Мистер Седдон проявил настойчивость, и теперьу меня знаменитый адвокат.

– Но он не так знаменит, как я! – возразил Пуаро.

– У него превосходная репутация, – довольно равнодушнозаметила она.

– Да, репутация спасителя преступников. А у меняпревосходная репутация человека, умеющего доказывать невиновность.

Она наконец подняла глаза, очень выразительные, ярко-синиепрекрасные глаза. И посмотрела прямо в лицо Пуаро.

– Вы верите, что я невиновна?

– А вы невиновны? – спросил Пуаро.

Легкая ироничная улыбка осветила лицо Элинор.

– Это один из образчиков ваших вопросов? На него очень легкоответить «да», не правда ли?

– Вы, наверное, очень устали? – неожиданно спросил Пуаро.

Она в изумлении широко раскрыла глаза.

– А почему… да, очень. Как вы догадались?

– Я просто знал…

– Я буду рада, когда это все кончится.

Пуаро некоторое время молча смотрел на нее.

– Я виделся с вашим… кузеном – можно я для удобства буду еготак называть? – с мистером Родериком Уэлманом.

Ее гордое лицо медленно залилось краской. И Пуаро понял, чтона один из своих вопросов получил ответ, не задавая его.

Она заговорила, и голос ее слегка дрожал:

– Вы виделись с Родди?

– Он делает для вас все, что может, – сказал Пуаро.

– Я знаю, – торопливо, смягчившимся голосом произнесла она.

– Он беден или богат?

– Родди? Собственных денег у него не слишком много.

– И в то же время он расточителен?

С почти отсутствующим видом она ответила:

– Ни он, ни я особенно об этом не задумывались. Мы знали,что наступит день… – Она замолчала.

– Вы рассчитывали на наследство? – поспешил уточнить Пуаро.– Это понятно. Возможно, вы слышали о результатах вскрытия тела вашей тети? Онаумерла от отравления морфином.

– Я ее не убивала, – холодно сказала Элинор Карлайл.

– Может, вы помогли ей совершить самоубийство?

– Помогла… что?.. Ах да… Понимаю. Нет, я этого не делала.

– Вы знали, что ваша тетушка не оставила завещания?

– Нет, я и понятия не имела об этом. – Ее голос теперьзвучал бесцветно, равнодушно. Она отвечала автоматически, не проявляя никакогоинтереса.

– А вы, вы сами сделали завещание? – спросил сыщик.

– Да.

– Вы написали его в тот день, когда с вами об этом говорилдоктор Лорд?

– Да.

И вновь лицо ее порозовело.

– Кому вы завещали свое состояние, мисс Карлайл?

Элинор тихо проговорила:

– Я завещала все Родди… Родерику Уэлману.

– Он знает об этом? – спросил Пуаро.

– Конечно нет, – быстро ответила она.

– Вы не обсуждали с ним этот вопрос?

– Разумеется, нет. Он ужасно бы расстроился – ему бы оченьне понравилось то, что я сделала.

– Кому еще известно о содержании вашего завещания?

– Только мистеру Седдону и, возможно, его служащим.

– Завещание составлял для вас мистер Седдон?

– Да. Я написала ему в тот самый вечер, я имею в виду вечертого дня, когда со мной об этом говорил доктор Лорд.

– Вы сами отнесли это письмо на почту?

– Нет, опустила его в почтовый ящик вместе с другими письмами.

– Вы его написали, вложили в конверт, запечатали, приклеилимарку и опустили в почтовый ящик – comme а?[30] Вы не раздумывали над письмом,не перечитывали его еще раз?

Элинор пристально посмотрела на него и сказала:

– Да, я перечитала его. Я вышла, чтобы поискать марки. Акогда вернулась, то пробежала его еще раз по диагонали, чтобы быть уверенной,что в нем все ясно изложено.

– Кто-нибудь находился в это время в комнате?

– Только Родди.

– Он знал, чем вы заняты?

– Я же сказала вам – нет.

– Мог ли кто-нибудь еще прочитать ваше письмо, когда вывыходили из комнаты?

– Я не знаю… Кто-нибудь из слуг, вы имеете в виду? Полагаю,кто-нибудь мог бы и войти, пока я отсутствовала.

– И до того, как туда вошел мистер Уэлман?

– Да.

– И он тоже мог бы его прочесть? – поинтересовался Пуаро.

Когда Элинор заговорила, в голосе ее звучала явная насмешка:

– Смею вас заверить, мосье Пуаро, что мой «кузен», как выего назвали, не читает чужих писем.

– Таково ваше мнение о нем. Понимаю. Но вы были бы поражены,если бы узнали, как много людей делают то, что делать «не принято».

Элинор пожала плечами.

– Это было в тот день, когда вам пришла в голову мысль убитьМэри Джерард? – как бы невзначай спросил Эркюль Пуаро.