— Проведёт остаток жизни в качестве пленницы, имея возможность иногда видеть свою дочь. — Спокойно ответил я. — Думаю это неплохие условия, после того что она сделала. Каждый должен платить за свои поступки.

— Анисе…

— Эйруэн, не трогай Анису. — Поднял я на ней тяжёлый взгляд. — Достаточно и того что уже случилось. Пусть она живёт спокойно. Да и вообще, я так понимаю, ты заинтересована в ином.

Эйруэн несколько растерялась и нервно облизнула губы, не решаясь заговорить, а я тем временем поднялся и, подойдя к ней, осторожно коснулся кончиками пальцев щеки и медленно провёл, неотрывно смотря в глаза…

— Нет, Эшарион. — Закрыла она глаза. — Не надо. Я действительно хочу помочь.

— Я знаю. — Убрал я руку и улыбнулся. — Если я что-то узнаю, то обязательно расскажу. Мне и самому не нравится, что возникла подобная ситуация, а мы, члены семьи, не помогли когда в этом нуждались.

— Не всегда тебя понимаю. — Призналась Эйруэн и опустилась в кресло.

— В любом случае наблюдать за ситуацией я не прекращу. — Сев за стол ответил я. — Сейчас меня волнует один вопрос, в котором мне потребуется твоя помощь.

— Я тебя слушаю.

— Можешь подсказать с какой стороны подойти к восстановлению борделей с ночными мотыльками? Я уже набросал примерный план, но…

— Помнишь ту женщину, что ты осудил на полгода каменоломен? — спросила Эйруэн и продолжила, — советую тебе вернуть её и помиловать, а после использовать её как управляющую для всей улицы, где существовали эти бордели.

— Спасибо, я перегружен делами и…

— Я всё вижу, Эшарион. Ты иногда просто забываешь, а в Вернаде нет борделей и так даже хуже…

— Да, так даже хуже, пока мне сегодня утром об этом не сообщила управляющая, я бы так и не вспомнил. — Почесал я голову. — Ладно, сейчас напишу указ, передашь его кому-нибудь. Пусть доставят эту держательницу борделя…

Эйруэн дождалась, пока я напишу приказ и ушла. Проверив баронессу, которая уже закончила отдых и собиралась к продолжению строительства, тоже оделся и дождался её возле дверей в покои.

— Пойдём? — спросила с улыбкой Ноа, — нам нужно построить свой дом.

— А после мы будем в нём жить. — Шаловливо улыбнулся я.

— Перестань, — шутливо улыбнулась Ноа и остановившись шёпотом добавила. — Да, но…

Остановившись, я в задумчивости посмотрел, как она осмотрелась по сторонам и никого не увидев, шагнула ко мне и, обхватив руками шею, нежно поцеловала и, отстранившись, прошептала:

— Первую ночь я хочу провести только с тобой.

— Это выполнимо. — Облизнув губы, ответил я, и хотел подарить ответный поцелуй, как девушка ловко выкрутилась из моих рук и неспешно пошла вперёд.

Она наконец-то решилась признаться в своём настоящем желании… Это занятно, ведь я тоже хочу поиграть, а выжидать несложно.

* * *

Калерия стояла перед алтарём в церемониальном зале графского замка Гарсон, в ожидании своего высокородного мужа, графа Фридриха Гарсона. Её белоснежное платье, являющееся символом чистоты, лежало на полу и неприятно оттягивало плечи…

Наконец двери открылись, и вошёл будущий муж, пятидесятишестилетний граф Гарсон, выглядящий немного за сорок с полностью облысевшей головой, выдававшей его настоящий возраст. Грай уже переживший двух своих жён подаривших ему трёх детей, среди которых не было ни одного мальчика, и поэтому решился жениться вновь, но уже на особе куда более знатной и молодой.

— Перед лицом духов, — начал читать слова брачной клятвы, жрец воды, приглашённый сегодня на торжество бракосочетания, — сегодня граф Фридрих Гарсон берёт в жёны принцессу Калерию Чёрный снег. Фридрих Гарсон, желаете ли вы взять принцессу Калерию в жёны, любить и оберегать до конца своей жизни?

— Да, клянусь. — Ответил граф, уверенно смотря довольной улыбкой в глаза принцессы.

— Принцесса Калерия Чёрный снег, готовы ли вы взять в мужья графа Гарсона, быть ему верной женой и матерью вашим детям?

— Да, обещаю. — Не желая того ответила Калерия, ощущая как рабский браслет выполненный как дорогое ожерелье послал слабую волну боли.

— Тогда властью данной мне духами, объявляю вас мужем и женой. — Закончил жрец воды, устало опираясь на посох. — Можете поцеловаться.

Граф Гарсон уверенно шагнув вперёд и заключив принцессу в объятья, запечатлел её уста долгим поцелуем, а после отстранившись, надел на её руку золотой браслет уже молодой жене. Калерия в ответ только счастливо улыбнулась, следуя приказам рабского ошейника.

— Дорогие гости и друзья, — обратился между тем к гостям, наполнявшим его зал, — сегодня прекрасный день в моей жизни и потому я вновь ощутил себя пятнадцатилетним мальчишкой и во мне горит желание…

Калерия, слушая речь графа, только мысленно проклинала его всем чем угодно, но речь закончилась, и граф увлёк её из зала, перенеся церемонию вручения подарков на завтрашний день, желая быстрее уединиться со своей молодой женой.

Проведя по коридорам замка, граф завёл принцессу в свои покои и швырнул на кровать и принялся неспешно стягивать с себя одежду:

— Жаль, но придётся оставить амулет, иначе ты меня просто уничтожишь своей магией. Поэтому твоё дело только в одном: ты должна родить мне сына. — Сбросив с себя штаны, он подошёл к принцессе и принялся неспешно срывать с неё платье, грубо лаская её тело.

Калерия, морщась от боли причиняемой ошейником, несколько раз попыталась взять под контроль своё тело, но у неё ничего не получилось, и беззвучно заплакала…

— Сейчас, сейчас, — сорвав платье окончательно, граф развёл ноги девушки и принялся примериваться, чтобы войти в лоно.

Калерия закрыла глаза и закусила губу до крови, приготовившись к вспышке боли, но в ответ услышала хрип и, открыв глаза, увидела, как граф с удивлением смотрит на острие меча, пронзившее его грудь, которое было извлечено и последовавший следом удар, отделил голову от тела. Столкнув труп с кровати, Филипп, только устало покачал головой и проговорил:

— Сплошная полоса невезения. — Стараясь не смотреть на лежащее перед ним обнажённое тело, он посмотрел на шею принцессы. — Сейчас…

Едва Филиппу удалось снять ошейник, как принцесса, вернув контроль над собственным телом, вцепилась в него и захлёбываясь слезами, повалила на себя…

— Филипп, я… Он…

— Успокойся, — стараясь говорить как можно спокойней, барон осторожно погладил Калерию по волосам, — сейчас не время для этого нужно