Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надобно полагать, что здесь великий князь окончательно убедился в измене Олега Рязанского, который до этой минуты хитрил и продолжал дружески сноситься с Димитрием. Вероятно, это обстоятельство и побудило этого последнего, вместо того чтобы перейти Оку под Коломной и вступить во внутренние пределы Рязанской земли, уклониться несколько к западу, чтобы их миновать. Может быть, принимая это направление, он также давал время присоединиться к нему тем московским отрядам, которые еще не успели собраться.
На следующее утро упомянутого смотра князья и бояре отстояли обедню в соборном коломенском храме, благословились у владыки Герасима и выступили в дальнейший поход левым прибрежьем Оки. Достигнув устьев реки Лопасни, войско остановилось. Тут присоединился к нему воевода Тимофей Васильевич Вельяминов; он привел тех ратников, которые собрались в Москве уже после выступления великого князя. Димитрий выслушал новые вести о положении своих неприятелей и повелел войску в этом месте перевозиться за Оку. Когда окончилась переправа, он вновь сделал смотр всему ополчению и вновь велел его сосчитать. Летописцы наши, очевидно, преувеличивают число русского войска, говоря, что насчитали более 200 000 ратников. Мы будем ближе к истине, если по некоторым соображениям предположим, что их было с лишком сто тысяч. Во всяком случае, летописцы совершенно верно замечают, что такой великой рати еще никогда не выставляла Русская земля. А между тем эта рать собрана была далеко не со всей Русской земли, но только во владениях московского великого князя и подручных ему мелких удельных князей Северо-Восточной Руси.
Ни один из областных князей того времени не принял участия в столь славном предприятии, хотя Димитрий всюду посылал гонцов с грамотами. Князья эти или боялись татар, или завидовали Москве и не желали помогать усилению своего соперника. Не говоря уже об Олеге Рязанском, великий князь Тверской Михаил Александрович также не пришел на помощь москвитянам. Даже собственный тесть московского князя Димитрий Константинович Нижегородский не только сам не явился, но и совсем не прислал своих дружин зятю. Не явились также смоляне и новгородцы. А черниговцы, киевляне и волынцы в то время находились под властью литовской. Димитрий Иванович, однако, не смущался безучастием других областей. Он только жалел, что у него мало пешей рати, которая при скором походе не могла всегда поспевать за конницей. Поэтому он оставил у Лопасни помянутого воеводу Тимофея Васильевича Вельяминова, чтобы тот собрал все отставшие или рассыпавшиеся отряды и в порядке привел бы их в главную рать. По всем признакам, воевода успешно исполнил это поручение.
От Лопасни войско двинулось прямо к верхнему Дону, направляясь вдоль западных рязанских пределов или собственно по древней земле вятичей. Великий князь строго наказал, чтобы ратники на походе не обижали жителей, не грабили и не убивали их. Он, очевидно, избегал всякого повода раздражать против себя рязанцев, чтобы они не вздумали враждебно действовать у него в тылу. И действительно, благодаря разумным распоряжениям вождей, весь этот переход совершился довольно скоро и благополучно. Притом и сама погода благоприятствовала походу: хотя осень уже начиналась, но стояли ясные, теплые дни, и почва была сухая.
Во время этого похода Димитрий Иванович получил еще помощь. К нему приспели со своими дружинами два Ольгердовича, Андрей Полоцкий, княживший тогда во Пскове, и Димитрий Корибут Брянский. Этот последний (особый от упомянутого выше Димитрия Трубчевского) подобно брату Андрею, поссорившись с Ягеллом, временно вступил в число подручников великого князя Московского. Димитрий Иванович обрадовался приходу двух Ольгердовичей в особенности потому, что они славились своей воинской опытностью, а также могли быть полезными на случай войны с их братом Ягеллом.
Следуя на всем этом походе правилам осторожности и предусмотрительности, великий князь постоянно собирал вести о положении, силах и намерениях своих неприятелей. Между прочим, он отрядил вперед расторопного боярина Семена Мелика с отборной конницей; в ее числе находились московские дворяне Кренин, Тынин, Горский, Чириков, Карп Александрович и другие, известные своим удальством и смелостью. Им дано поручение ехать под самую татарскую сторожу, наблюдать за неприятелем и сообщать о нем верные сведения. Очевидно, разведочная часть (то, что мы называем рекогносцировкой) — это необходимое условие успеха на войне — составляла особую заботу главного предводителя русской рати и его умных советников.
Приблизясь к Дону, Димитрий Иванович остановил полки и расположился на месте, называвшемся Березой, где и подождал отставшую пешую рать. Тут явились к нему дворяне Петр Горский и Карп Александрович, присланные боярином Меликом с добытым языком, то есть с захваченным в плен татарином, который оказался из свиты самого Мамая. Под угрозой жестокой пытки начали допрашивать его и узнали следующее: Мамай стоит уже на Кузьминской гати; подвигается вперед медленно, ибо все ожидает Олега Рязанского и Ягелла Литовского; о близости Димитрия Московского он пока не ведает, полагаясь на грамоты Олега, который уверял его, что московский князь не отважится выйти навстречу. Однако можно было думать, что дня через три Мамай перейдет на левую сторону Дона. В то же время пришли вести и с другой стороны: Ягелло, выступивший на соединение с Мамаем, стоял уже на берегах Уны у Одоева.
Димитрий Иванович начал совещаться с князьями и воеводами.
«Где давать битву? — спрашивал он. — Дожидаться ли татар на этой стороне или перевозиться на ту сторону?» Мнения разделились. Некоторые голоса склонялись к тому, чтобы не переходить реку и не оставлять у себя в тылу Литву и рязанцев; в случае неудачи легче будет отступить и уйти в свою землю. Но другие были противного мнения, в том числе и братья Ольгердовичи, которые с особой убедительностью настаивали на немедленной переправе за Дон.
«Если останемся здесь, — рассуждали они, — то дадим место малодушию. А если перевеземся на ту сторону Дона, то крепкий дух будет в воинстве твоем. Зная, что отступить и бежать некуда, что остается только победить или лечь костьми, воины будут сражаться мужественно. А что языки (вести)