— Наше будущее. Хочешь взглянуть?

Я пожал плечами и отступил назад, чтобы он мог открыть багажник. Если я полагал, что готов увидеть то, что оказалось внутри, то жестоко ошибался.

Задние сиденья «тахо» были сложены, чтобы освободить больше места, и в багажник были затолканы три тела. Человеческих. Один сидел, неловко прислонившись к спинке сиденья, другая скорчилась в позе человеческого эмбриона, третий, изогнувшись, лежал вдоль двери. Руки у всех троих были связаны пластиковыми ремешками.

Почувствовав на себе мой взгляд, парень, привалившийся к спинке сиденья, уставился на меня в ответ налитыми кровью глазами. Он был моего возраста, может, чуть-чуть помладше. Руки у него были в крови, как и пол в машине. А потом в нос мне ударил их запах: металлический запах крови, потный страх, запах земли, тот же самый, что исходил от заляпанных грязью колес «тахо». И волчий дух, повсюду — запах Бека, Салема и других, незнакомых волков.

Девчонка, съежившаяся на полу, дрожала, а когда я повнимательнее пригляделся к парнишке, впившемуся в меня взглядом, то заметил, что и его тоже бьет дрожь, а пальцы сжимаются и разжимаются, сплетенные в перепутанный узел страха.

— Помогите, — прошептал он.

Я отшатнулся; ноги отказывались меня держать. Прикрыв рот ладонью, я заставил себя подойти поближе. Мальчишка смотрел на меня умоляющим взглядом.

Краем сознания я отметил, что стоящий рядом Бек наблюдает за мной, но все равно не мог отвести глаз от этих ребят. Собственный голос показался мне чужим.

— Нет. Нет. Их укусили. Бек, их укусили.

Я обернулся, схватился за голову, повернулся обратно, чтобы еще раз взглянуть на эту троицу. Мальчишку колотило, но он не сводил с меня настойчивых глаз. «Помогите».

— Черт побери, Бек. Что ты натворил? Что ты, черт тебя дери, натворил?

— Ты закончил? — осведомился Бек хладнокровно.

Я снова обернулся к нему, зажмурился, опять открыл глаза.

— Закончил?! Как я могу закончить? Бек, эти ребята вот-вот превратятся в волков.

— Я не намерен ничего с тобой обсуждать, пока ты не возьмешь себя в руки.

— Бек, ты это видишь? — Я наклонился, глядя на девчонку в обтягивающей «вареной» футболке, цепляющуюся за окровавленный коврик на полу багажника. Ей было от силы восемнадцать. Я попятился, как будто это могло заставить их исчезнуть. — Что происходит?

Парнишка застонал, уткнувшись лицом в связанные запястья. Кожа его стала пепельно-серой: превращение началось.

Я отвернулся. Я не мог на это смотреть. Слишком хорошо помнил, что мне самому пришлось пережить в первые дни. Я просто стоял, обхватив голову руками и зажимая ее между запястьями точно в тисках, и монотонно повторял: «Черт, черт, черт», пока не убедил себя, что не слышу их воплей. Они даже не звали на помощь; наверное, уже поняли, что дом Бека стоит на отшибе и никто все равно их не услышит. Или просто сдались.

— Поможешь мне перетащить их в дом? — спросил Бек.

Я крутанулся ему навстречу и увидел, как волк стряхнул с себя ставшие слишком большими пластиковые ремешки и футболку; девчонка у него под ногами застонала, и он с рычанием отпрянул. В мгновение ока Бек по-звериному гибким движением вскочил в машину и шваркнул его об пол. Одной рукой он стиснул волчьи челюсти и впился взглядом в глаза.

— Не вздумай лезть в драку, — рявкнул он на волка. — Ты здесь никто.

Бек отпихнул волчью морду, и голова зверя, безвольно мотнувшись, глухо стукнула об пол. Его опять начало трясти; он готов был снова превратиться в человека.

Господи. Я не мог на это смотреть. У меня было такое чувство, как будто это я сам переживаю все заново, как будто это я не знаю, в чьей шкуре буду через секунду. Я перевел взгляд на Бека.

— Ты специально это сделал?

Бек присел на краешек машины, как будто рядом с ним не было ни содрогающегося в конвульсиях волка, ни исходящей криком девчонки. Ни того, третьего, — он до сих пор не подавал признаков жизни. Отдал концы?

— Сэм, возможно, это мой последний год. Скорее всего, в следующем году я уже не превращусь в человека. Мне и в этом-то году пришлось пошевелить мозгами, чтобы не превратиться обратно в волка. — Он перехватил мой взгляд, устремленный на его многочисленные воротнички, и кивнул. — Нам нужен этот дом. Он нужен стае. И защитники нужны, которые способны перекидываться. Ты же сам знаешь. Полагаться на людей мы не можем. Мы должны сами заботиться о себе.

Я промолчал.

Он тяжело вздохнул.

— Для тебя этот год тоже последний, да, Сэм? Я вообще думал, что ты в этом году не будешь превращаться. Когда я превратился в человека, ты еще был волком, хотя на самом деле все должно было быть наоборот. Не знаю, почему тебе выпало так мало лет. Возможно, это из-за того, что твои родители с тобой сделали. Ужасно обидно. Ты лучший из них.

Я ничего не ответил, потому что у меня не хватило дыхания. Все, на чем я мог сосредоточиться, была запекшаяся в его волосах кровь. Я замечал ее раньше, потому что волосы у него были темно-рыжие, но из-за крови они склеились и образовали жесткий вихор.

— Сэм, кто, по-твоему, должен приглядывать за стаей? Шелби? Нам нужны были новые волки. Несколько волков, которые только стали оборотнями, чтобы можно было еще лет восемь — десять ни о чем не беспокоиться.

Я не сводил глаз с запекшейся крови в его волосах.

— А Джек? — тусклым голосом спросил я.

— Парнишка с ружьем? — Бек поморщился. — Скажи спасибо Салему с Шелби. Я не могу сейчас его искать. Слишком холодно. Придется ему самому на нас выходить. Главное, чтобы он за это время не натворил глупостей. Надеюсь, у него хватит ума держаться подальше от людей, пока он не стабилизируется.

Девчонка рядом с ним закричала — тоненько и пронзительно, из последних сил. Между двумя приступами дрожи кожа ее сменилась молочно-голубой, волчьей. По спине пробежала волна, руки вскинули тело, превращаясь в мощные лапы. Я вспомнил эту боль так отчетливо, словно сам превращался в волка, — боль утраты. Пронзительная мука того мгновения, когда я переставал быть собой. Утрачивал то, что делало меня Сэмом. Ту часть меня, которая помнила имя Грейс.

Я смотрел, как она борется, и в глазах у меня стояли слезы. Мне хотелось схватить Бека и вытрясти из него душу за то, что он сделал с ними. Но какая-то часть меня отстраненно думала: «Слава богу, что Грейс не пришлось пройти через все это».

— Бек, — сказал я и поморгал, прежде чем взглянуть на него. — Гореть тебе за это в аду.

Дожидаться его ответа я не стал. Я молча ушел, жалея, что вообще сюда приехал.

В ту ночь, как и во все остальные ночи с тех пор, как я ее встретил, я лежал, обнимая Грейс, и прислушивался к приглушенным голосам ее родителей в гостиной.

Они были такие шумные, то смеялись, то болтали, то гремели посудой в кухне, хотя я ни разу не видел никаких следов их стряпни. Они напоминали мне студентов, которые нашли младенца в корзине и не имели ни малейшего понятия, что с ним делать. Какой была бы Грейс, живи она в моей семье — в стае? Будь рядом с ней Бек?