* * *

– Вот это у тебя морда будет на свадьбу, – со стоном выдала подруга, с ужасом посматривая на мою опухшую щеку. Как обожравшийся поросенок – иначе не назовешь. Посмотрела на нее и с надеждой спросила:

– Как думаешь, матери позвонить? Вдруг она скажет оставаться здесь, раз теперь я страшный уродец.

Вера усмехнулась и, прищурившись, убежденно заявила:

– Нет, даже смерть не спасет тебя от этого торжества. Так что не надейся – полетишь к тиграм как миленькая.

– Ммм, – взялась ладонями за голову, не представляя, как такой появлюсь. Но почему всегда так? Вечно самая красивая, потому что больше всех мне нужно.

– Ник, – позвала Вера. Я подняла мордашку и увидела глаза подруги, в которых стояли слезы. Она выдавила улыбку и выдохнула: – Спасибо тебе!

Вот! И я уже не жалела, что с синяком. Хоть еще три – ничего страшного! Между прочим выскочка извинилась – воспитатель заставила. Изумительная женщина. Так что я вышла из кабинета руководителя по воспитательной работе довольной и вполне удовлетворенной. Лишь синяк на половину мордочки красовался. Меня он не смущал, главное – чтобы невеста в обморок не упала. Это беспокоило.

– Всегда пожалуйста! – выдохнула и поинтересовалась: – И что она сказала тебе до того момента, как появилась я?

– Ну-у-у-у…

– А как-нибудь быстрее можно? – спросила, откидывая зеркальце, считая, что уже достаточно налюбовалась. Можно даже не краситься – все внимание будет к опухшей щеке.

– Она была недовольна, что меня защитил Назаров. Надо же! Я так и знала.

– Но теперь…

– Не знаю. Она не успокоится.

– Ммм… ты уверена?

– Естественно. Подозреваю, что она всю практику будет ходить в это злосчастное кафе и кривиться от моей еды.

– Не-е-е, – протянула, ярко представляя эту картину. Нахмурилась. Надула губки и, почесав нос, пробурчала: – Ты же говорила, что она еще та альфа-сука, пусть питается в ресторанах, а не в кафешках. А то прыщи на попе выскочат.

– Это точно! – весело поддержала Вера.

– И пусть у нее будет несварение! – самая светлая мысль за вечер.

– Было бы шикарно! Но… нельзя так говорить…

Посмотрели друг на друга, вспоминая эту выскочку, как она нагло вела себя, и рассмеялись, считая, что пожелания будут кстати. Потом я задумчиво посмотрела на Вирину, отмечая наши сумки, и спросила:

– Слушай, у тебя одежды так много, а все уместилось в одну сумку. А я вот не знаю, как все утрамбовать… хотя вещичек у меня совсем мало.

– Если хочешь, я помогу.

Не ожидая ответа, Вера поспешила к свалке платьев на моей кровати. Подергала в руках несколько тряпок и странным голосом заметила:

– Кто тебе их выбирал?

Вновь приложив лед, надеясь на чудо, выкрикнула:

– Продавщица. А что?

– Да нет… просто… интересно. Кстати, ты их видела?

– Нет, потом посмотрю, – пробурчала, вспоминая про мазь, рванув за ней к шкафчику.

– Представляю… – потянула она. – А завтра в чем пойдешь?

– Ну… хотела бы в джинсах, но мама так долго возмущалась, говоря, что на сыночка альфы нужно произвести впечатление, что даже не знаю.

– И что думаешь? Платье?

– Нет, конечно! Что за вопросы? Обойдется! Зачем мне сдался этот клыкастый парень? Тем более будущий альфа.

– А в чем появишься перед новыми родственниками? Лететь несколько часов. И…

Призадумалась. Вот же черт. Ну почему вот так? Задумалась и пробубнила:

– Ладно, придется платье какое-нибудь. Закрытое. Скромное.

Подруга замялась, скривилась, а потом проговорила:

– Слушай, а ты об этом продавщице говорила?

– Я доверилась, полагаясь на ее скромный вкус. Уточнила лишь одно – чтобы платья не мялись.

– Да уж… скромный. Ну да ладно. Я сама выберу и компактно утрамбую все вещи, а ты…

– За бутылкой шампанского?

Ну а что? Вполне нормальный вариант.

– Ты уверена?

– Точно! Одной будет мало… Две – в самый раз! Целых две недели я буду послушной девочкой – ужас. Сейчас отметим это дело.

– А я полтора месяца, – вздохнула Вера, отчего стало обидно за нее.

– Тогда три, – недовольно надула губы и пробубнила: – И как я без тебя?

– Не знаю, но сейчас подумаем. Иди уже, а я займусь делом.

Через час мы уже все сделали, то есть я пришла из магазина с пакетами еды и шампанским, а Вера выставила на проход две сумки. Наслаждалась шампанским и смотрела, как она гладит нечто пышное, бледно-розовое убожество.

«Ну и цвет поганый. Неужели у нее есть такие платья в гардеробе? Фу-у-у. Хорошо, что у меня такого «счастья» нет», – думала я, но чтобы не расстраивать любимую подругу своим мнением, воздержалась от ненужных комментариев. Что ей нравится, то пусть и носит.

– И что Назаров? – поинтересовалась, открывая коробку с пиццей, предвкушая изумительный вкус.

– Ммм… а что он?

– Подходил к тебе? – уточнила, откусывая, выдавая восторженные звуки. Подруга обернулась, оценила ситуацию, понимая, что моя совесть сейчас в незапланированном отпуске, и, быстро определив платье на вешалку, аккуратно повесила в шкаф.

В мой…

Такое уродство… и в мой? Невероятно. Испортит в моем шкафчике всю ауру. Подняла бровь, чтобы спросить, но все же промолчала. Не увижу ее полтора месяца. Путь что хочет, то и делает.

– Нет, издалека убивал взглядом. Стоял и смотрел. А меня его взгляд невероятно раздражает. Будто кожу живьем сдирает в надежде сожрать.

Внимательно рассмотрела ее со всех ракурсов и заметила:

– На кролика ты не похожа…

– Угу… – засмеялась она и спросила: – Обещай мне одно.

– Что?

– Обещай! – не унималась Вирина.

– Ну что за детский сад?

– Ника! – такой тон свидетельствовал, что еще слово, и она обидится. Нужно сдаваться.

– Ладно, обещаю.

– Чтобы не случилось, ты будешь всегда на позитиве и не суй свой хороший носик в разборки. Две недели нужно продержаться! Выход есть всегда!

– Ты брось! Я не смогу две недели притворятся. А как же самых наглых тигров дернуть за хвост?

– Я советую тебе усмирить свой характер. Не забывай, ты на их территории. В стаях и тем более в прайдах… очень суровые законы и правила.

– Ммм… уже бесит.

– Ник, пожалуйста. Говорю тебе, чтобы не наделала ошибок. Если что-то случится… прайд и мама могут замуж тебя выдать без твоего ведома.