Но пока я просто бьюсь в конвульсиях, мотая головой по постели из стороны в сторону. Уже не контролирую свои стоны, они громкими криками вырываются сами собой.

Оргазм близко. Он неминуемо приближается. Витя, должно быть, чувствует это. Ускоряет темп еще больше, снова берет губами сосок. Обводит его языком, посасывает.

И я взрываюсь. Инстинктивно сжимаю бедра, зажмуриваюсь, что есть силы, кричу. Сквозь сомкнутые веки чувствую, как из уголков глаз потекли слезинки.

Едва успеваю отдышаться, как Витя впечатывается в мои губы. Целует глубоко, ложась на меня всем телом.

«Мы еще не закончили, — вдруг понимаю. — Это было только начало».

От этой мысли одновременно и страшно, и прекрасно. Судя по напору, с которым Смолов меня сейчас целует, он совершенно точно не намерен останавливаться. Подцепляю пальцами тугую резинку его спортивных штанов и тяну вниз. Даю понять, что я не просто готова к продолжению, я сама хочу его. Давно хочу.

С силой переворачиваю Витю на спину и оказываюсь сверху. Трусь промежностью о его член и чувствую, что снова возбуждаюсь.

— Теперь я хочу на тебя посмотреть, — прерываю поцелуй и выпрямляюсь.

Снимаю с Вити боксеры. Они летят на пол к остальной одежде, и вот — мы оба полностью обнаженные. Член такой огромный, что, кажется, сейчас взорвется. На красной головке виднеется смазка, вдоль ствола выступили вены. Пока просто вожу рукой. Наслаждаюсь тем, какой он одновременно твёрдый и приятный на ощупь. Почему-то я уверена, что он не причинит мне много боли, когда войдёт в меня до конца.

Хочу прочувствовать каждую венку на нем. Глажу ладонью, ласкаю, веду от нежной головки к самому основанию и обратно. Второй рукой слегка сжимаю яички. Они тоже приятные на ощупь. Вижу, что Витя уже изнемогает. Тогда сжимаю головку и принимаюсь дрочить. Вспоминаю, как делала это в машине. Смолов закатывает глаза, шумно дышит. Ему нравится, и это придаёт мне уверенности.

Все, что сейчас происходит, — магия, не иначе. Кажется, что мир сузился до одной этой комнаты, что за окнами нет больше жизни. Только я и Витя. Мы существуем друг для друга, мы принадлежим друг другу.

Из меня снова льётся смазка, оставляет мокрые пятна на ногах Смолова. Отчетливо ощущаю одно — хочу его член внутри себя. Мне уже мало мастурбации, я хочу чувствовать Витю полностью в себе.

Закусив губу, слегка приподнимаюсь на коленях и пробую опуститься на член. Витя моментально распахивает глаза. Не останавливает меня, выжидающе наблюдает. Медленно-медленно, по миллиметру, сажусь. Все это время мы не прерываем зрительного контакта. Когда член оказывается во мне где-то наполовину, чувствую, как он во что-то упирается. Испуганно останавливаюсь.

— Давай я все сделаю, — Витя подхватывает меня за бедра и переворачивает на кровать рядом.

Тянется к прикроватной тумбе, выдвигает ящик и достаёт пачку презервативов. Вытаскивает из нее один, рвёт фольгу и принимается раскатывать по члену.

Завороженно гляжу на все его действия. В груди шевелятся страх и вожделение, сомнения и желание, испуг и предвкушение. Этот микс чувств закручивается в воронку, охватывает меня полностью. Но я не остановлюсь. Я хочу. Я решила.

Витя нависает сверху. Опаляет лицо дыханием, заглядывает в глаза.

— Как и в случае с парашютом, назад дороги не будет, — предупреждает.

— Я хочу, — уверенно отвечаю.

Опускаю ладони на его щеки. Глажу мягкую щетину. Почему-то только сейчас неожиданно понимаю, что она совсем не колючая. И мне даже нравится, что Витя не бреется. Ему очень идет.

— Я все с тобой хочу, — продолжаю. — Прыгнуть с парашютом, лишиться девственности, получать оргазмы. Ты говорил, что нормальные взрослые люди занимаются нормальным взрослым сексом. Я хочу заниматься им с тобой.

Откровения льются из меня рекой. Не жалею ни об одном сказанном слове. И повторяла бы их снова и снова, если бы Смолову это требовалось.

Не произнося больше ничего, он накрывает меня поцелуем и раздвигает мои ноги. В момент, когда переплетаем языки, Витя проникает в меня членом. Сразу упирается в стену, но не останавливается испуганно, как я, а двигается дальше. Один толчок, второй; Третий чуть сильнее двух предыдущих — и стена рушится. Чувствую это, хоть и не испытываю боли. Ну разве что немножко неприятных ощущений.

Вот и все. Витя тоже это чувствует. Разрываем поцелуй, соприкасаемся лбами, шумно дышим. Тела пронизывает дрожь. Витя не останавливается. Просовывает руку мне под поясницу и продолжает двигаться, входить в меня членом. Обнимаю его спину, глажу, прижимаю к себе.

В голове ворох мыслей. От «господибожемой, я больше не девственница» до «я лежу под ним как бревно?». Последняя мысль берет верх над всеми остальными, и я начинаю двигать бёдрами навстречу Вите. Хочу, чтобы ему понравился наш секс. Пускай я совсем неопытная и не умею и малой части того, что наверняка умеет пергидрольная Рита, но я все равно хочу доставить Смолову удовольствие не меньше, чем он уже доставил мне.

Витя ускоряется, наши губы снова встречаются. Целуемся. И именно в этот момент я чувствую полное единение со Смоловым. Мы одно целое. Связаны не только телами, но и душами. Они переплелись невидимыми нитями — никогда не разорвать. Всецело принадлежу ему, а он мне. И так будет всегда.

Витя делает еще несколько толчков и разрывает поцелуй, падая лбом на постель рядом с моей головой. Кончает с громкими стонами, содрогается, при этом продолжая входить в меня до конца. Со всей силы обнимаю его за спину, прижимаю к себе так сильно, как могу.

Невозможно поверить в произошедшее. Как будто не со мной случилось. Как будто это сон. Параллельная реальность.

Но нет. Это со мной. И я неописуемо счастлива.

Мы лежим голые в обнимку на кровати, в теле чувствуется приятная усталость. Мне нравится вдыхать запах Смолова. Он пахнет силой и свободой. Еще мне нравится ощущать его ровное размеренное сердцебиение, водить пальцами по узорам татуировок и просто любоваться сильным мужественным телом.

— Как ты себя чувствуешь? — первым прерывает затянувшуюся тишину.

— Все хорошо.

Между ног немного ноет. Совсем чуть-чуть. Так как я была последней девственницей из всех моих подруг, о сексе наслышана много. Если честно, ожидала, что будет намного больнее и что кровь польется, как из открытой раны. А по факту оказалось, что лишь было неприятно. Крови — одно совсем маленькое пятнышко на светлой простыни.

Витя перекладывает меня на подушку, а сам нависает сверху, оперевшись на одну руку. Второй гладит меня по щеке.

— Если ты скажешь, что это был секс по дружбе, я тебе не прощу, — серьезно заявляет.

Тихо смеюсь.

— Не скажу.

Приподнимаю голову и мягко целую Витю в губы.