Южную Бессарабию удерживали две румынские и одна немецкая армии. Советские войска в феврале освободили Николаев и Одессу, затем занялись остатками группы армий «Юг». Ко Дню Красной Армии 1-я танковая армия перешла границу Румынии.

Весь март войска 1-го и 2-го Украинских фронтов перемалывали 3-ю румынскую армию, 6-ю и 8-ю немецкие, 2-ю венгерскую.

Истребители и бомбардировщики 5-й, 8-й, 17-й воздушных армий завоевали абсолютное господство в воздухе – в течение марта немецкие «Мессершмитты» и румынские «ИАРы» просыпались с высоты, очистив небо для «лавочек» и «мигарей».

А про армии танковые и говорить было незачем – стальные клинья из «Т-43» и «ИС-3» врубались в Румынию, как колуны в трухлявый пень.

После массированного налета бомбардировщиков «Ту-2» и «Пе-8» на Бухарест в первые дни апреля румынские коммунисты, сговорившись с королем Михаем I, совершили вооруженный переворот [25]. «Кондукэтор» Ион Антонеску был арестован и выдан СССР, а Михай I выступил ночью по радио, объявив о смене власти и о прекращении войны с СССР.

7 апреля 1-я танковая армия Катукова, вместе с другими танкистами, возглавила наступление войск 1-го и 2-го Украинских фронтов в направлении Трансильвании.

В тот же день полковника Лавриненко срочно вызвали в Москву.

* * *

Четырехмоторный «Пе-8» с герметичным салоном на двенадцать человек был своего рода пробой сил – уже строился второй или третий по счету «АНТ-53», самолет на базе все той же «пешки», но рассчитанный уже на сорок восемь пассажиров. Первый советский лайнер!

Как и всякий лайнер, «АНТ-53» «не умел» садиться на полевые аэродромы, ему бетонку подавай, поэтому-то за «полковником Лавриненко» и выслали «пешку».

Прозвище казалось Геше немного обидным, небрежным, что ли. «Пе-8» очень хорошо смотрелся на фоне однотипных самолетов. Немецкий «Фокке-Вульф-200» или английский «Галифакс» он превосходил, а с американскими «Б-17», теми самыми «Летающими крепостями», или шел наравне, или опять-таки обгонял – по боевой нагрузке, по боевому радиусу, по скороподъемности, по вооружению. Хорошая машина, короче.

Само собой, прилетел самолет не пустым – вывалил несколько тонн тюков писем и посылок танкистам 1-й армии. Подарки достались даже сиротам и холостякам – нашлись добрые души.

Обратно в Москву «Пе-8» вылетел, заставленный носилками с ранеными, над которыми хлопотали медсестры.

Репнин сидел, как в бизнес-классе. Хоть ноги вытягивай, хоть вовсе ложись. За иллюминатором сливались в круги воздушные винты, а под крылом, далеко внизу, проползала земля – черная, в голубых блестках луж, в бледно-зеленой опуши первой травки, с редкими серыми мазками нерастаявшего снега в оврагах.

Приметы войны почти не давались зрению с высоты девять тысяч метров. Лишь только когда крошечная тень самолета скользила над руинами разбомбленных городов, становилось понятно, какое время на дворе.

И все же радость присутствовала – практически вся Украина была освобождена от немецких захватчиков, вот-вот должна была начаться операция «Багратион» – и тогда фашистскую плесень счистят и с Белоруссии.

Поднимало настроение и то, что процесс резко ускорился, опережая «прежние» события, памятные Репнину по учебникам и кино, на дни, на недели, порой на месяцы. Правда, это вовсе не значило, что День Победы станут отмечать чуть ли не осенью 44-го. Нет.

У нынешней Красной Армии и людей больше, чем тогда, и техники, и резервов, но ведь и задачи сейчас иные, куда большие – не до Эльбы дойти, а до Рейна, до Франции, до Атлантики. Оккупировать всю Германию целиком! А сделать это быстро не получится – немцы сопротивляются бешено.

Геша наивно полагал, что кратчайший путь до Баварии – через Румынию, Венгрию и Австрию – они одолеют играючи, оставляя «за бортом» мелкие гарнизоны противника. Ага, щаз-з!

Немец не дурак, понимал, куда устремились Катуков, Черняховский и прочие, и бросал против Красной Армии все свои резервы, дивизии за дивизиями. Ничего, справимся. Время есть.

Откинувшись на сиденье, Репнин задумался. Этот вызов в Москву…

Нет, он представлял себе, кто именно его вызвал, но не понимал зачем. Когда в Кремль пригласили «штрафника Лавриненко», это было чем-то вроде извинения. А теперь?

Или есть повод? А какой?

Война тут явно ни при чем – танки армии Катукова вступали под сень дремучих лесов Трансильвании, тамошних вампиров с упырями пугать. Наши не несли сильных потерь, даже на узких карпатских перевалах – краснозвездная авиация «убеждала» защитников горных дорог с помощью бомб и реактивных снарядов, пушек и пулеметов. А как известно, доброе слово, подкрепленное «кольтом», весьма доходчиво…

Были у Геши и подозрения насчет встречи на высшем уровне – разговор о визите Рузвельта имел место, но мало ли о чем говорят? Да и при чем тут полковник Лавриненко? Он-то каким боком к международной политике? Короче, в Москве все скажут…

* * *

«Пе-8» мягко сел на Центральном аэродроме им. Фрунзе. Прокатился, раскручивая винты, подрулил и замер.

Репнин помог медикам выгрузить раненых и вышел сам. Машина уже ждала его, и не какая-нибудь «эмка», а черный «ЗИС».

Уже подходя к лимузину, Геша приметил «слона» – поодаль серебрился здоровенный, дельфиноподобный «Локхид-Констеллейшен» [26] с тремя килями, самолет президента Соединенных Штатов.

Значит, все-таки вариант «Рузвельт»…

Или он ошибается? Ладно, скоро узнаем. Вышколенный офицер открыл Репнину дверцу, захлопнул ее за ним и юркнул на переднее сиденье.

«ЗИС-101» мягко покатил, выбираясь на московские улицы. А в столице народу прибавилось…

Зимою 42-го малолюдно было – масса жителей находилась в эвакуации, а теперь, вон, как оживилось все. Еще не мирные картинки пролетали за окном, но явные приметы улучшения налицо – крестовидные наклейки сдирались с окон, с перекрестков давно уже убраны противотанковые «ежи», следов бомбежек нет и в помине, и магазинных витрин, заложенных мешками с песком, Геша тоже не замечал. Вот и славно.

«ЗИС» проехал через Красную площадь и миновал Спасские ворота. Для Репнина этот проезд еще не стал обычным делом, но того волнения, что он испытывал, впервые оказавшись за кремлевскими стенами, уже не было. Привык.

Лимузин подкатил к подъезду «уголка» – особого сектора в здании Совнаркома – и затормозил. Покинув машину, Геша мельком осмотрел себя, поправил фуражку и прошел на пропускной пункт охраны.

– Здравия желаем, товарищ полковник! – отчеканил дежурный офицер, приняв пропуск.