В гавани Чифу деревянные джонки с залатанными, сложенными гармошкой парусами и весело раскрашенной кормой сновали среди британских и японских военных кораблей и пассажирских судов. Ялики облепляли джонки, словно рыбы-лоцманы, пока лодочники перегружали тюки с вермишелью, бобами, арахисом, фруктами, шелками, сеточками для волос и кружевами, предназначенными для отправки в Шанхай.

Когда их судно бросило якорь, Моррисону на глаза попалась китайская рыбацкая джонка, набитая европейцами. Пассажиры понуро сидели на палубе, словно сгорбившись под тяжестью печали, чемоданов и спальных мешков. Моррисон слышал, что в разгар боевых действий жители Порт-Артура — европейцы, русские, китайцы, японцы — отдавали свои драгоценности и наличность капитанам джонок, лишь бы сбежать из осажденного города. Чифу, находившийся всего в восьмидесяти девяти морских милях южнее Порт-Артура, был, наряду с Вэйхайвэем, самым близким портом. Моррисон решил, что попытается поговорить с беженцами перед отъездом в Вэйхайвэй. Но только не сейчас. В таможенном катере, который спешил к их пароходу, сидел и махал ему шляпой дорогой друг Моррисона Дж. JI. Молино, врач-хирург, служивший при местной таможне. Непревзойденный острослов, Молино, как никто другой, знал обо всем, что творилось в иностранной общине Чифу. Вот это бальзам на душу!

— Эрнест! Как я рад тебя видеть, старина! — прокричал неутомимый Молино. — У меня для тебя столько сплетен. Собрал со всех уголков империи: из Тяньцзиня, Шанхая, Чифу, Вэйхайвэя, Порт-Артура, Японии. Я боялся только одного: что не будет достойного слушателя и все мои старания окажутся напрасными.

— О, какие хорошие новости, — ответил Моррисон, спускаясь по веревочной лестнице в катер вместе с Куаном и багажом. — И что в меню?

— Как всегда, журналистские ляпы, дипломатические казусы, сексуальные грешки.

— Дай-ка подумать. Пожалуй, начнем с первого.

— Я так и знал.

Ничто так не поднимало настроения раздраженному журналисту, как возможность позлорадствовать над промахами коллег. Моррисон очень надеялся, что среди тех, кого собирается высмеять его приятель, окажется возлюбленный его возлюбленной Мартин Иган.

— С завтраком? — предложил Молино. — До отправки пакетбота в Вэйхайвэй еще куча времени.

— Что ж, тем лучше.

Таможенный катер пришвартовался у доков. Моррисон поручил Куану заняться пересадкой на пакетбот. Оставив боя с багажом, они с Молино направили свои стопы в сторону Бикон-Хилла.

Молино начал:

— Маккалаг из «Нью-Йорк геральд» недавно перенервничал, пытаясь сочинить телеграмму, и, чтобы удержаться на связи, отправил в редакцию целых две страницы романа — по четырнадцать шиллингов за слово. Короче, подорвал бюджет своего редактора, за что его чуть не уволили.

Моррисон фыркнул:

— Надо думать.

— Тем временем Норрис Ньюман из «Дейли мейл», хотя ему и удалось втереться в доверие к японцам в качестве британского подполковника, оказался таким бездарем, что его все-таки уволили. А Эрнест Бриндл потопил несколько японских военных кораблей, которые, согласно всем другим данным, находились на плаву и в боевой готовности, да к тому же еще эвакуировал Порт-Артур.

— Мой коллега Грейнджер на днях проделал тот же самое с Ньючангом. — К тому времени как приятели подошли к колоннаде офицерского клуба, Моррисон заметно повеселел.

— О, а Пол Боулз потребовал от своих работодателей из «Ассошиэйтед пресс» выделить ему восемьдесят тысяч долларов на яхту, чтобы у него был прямой доступ к Чифу. Он говорит, что это единственное место, откуда он может посылать телеграммы без японской цензуры.

— Смело. Я так полагаю, он не забыл упомянуть о том, что в порт не пускают даже пароходы. Похоже, пример Лайонела Джеймса оказался заразительным, теперь все захотят иметь собственный транспорт.

— Твой Джеймс не перестает нас удивлять. Он отправил беднягу Дэвида Фрейзера, который, боюсь, навечно прослывет денщиком, оборудовать наземную телеграфную станцию для «Хаймун» в Вэйхайвэе и приказал ему воздвигнуть вышку в сто восемьдесят футов. Такая высота необходима, чтобы принимать сигналы с его парохода, если он доберется до Порт-Артура. Джеймс не учел только одного: крестьяне уже спилили на дрова все деревья в округе. Фрейзеру пришлось мастерить вышку из обломков мачт заброшенных джонок. Когда ее стали устанавливать, она разломилась пополам и едва не утащила за собой в море половину полка военных матросов.

— Половину полка? — усомнился Моррисон.

— Преувеличиваю, конечно. — Молино пожал плечами. — Как и любой рассказчик. — Он ткнул в друга пальцем.

— Я — никогда! — возмутился Моррисон.

— Как бы то ни было, пока они возводили вышку, Джеймс слал Фрейзеру одну телеграмму за другой: «Срочно готовьте Форестри»[22].

— Ах, ну да. Беспроводной телеграф Де Фореста[23]. Отсюда и Форестри. Конечно.

— Короче, после того как телеграммы такого содержаний стали приходить ежедневно и по нескольку раз на дню, этот каламбур уже никого не смешил.

— Могу себе представить. Джеймс вызвал меня в Вэйхайвэй, обрушив такой же шквал телеграмм, хотя обошлось и без каламбуров.

— Если серьезно, — сказал Молино, — тебе, наверное, следует знать, он тут кое-кому щелкнул по носу.

— Веселая картинка, — ответил Моррисон. — И насколько большие носы пострадали?

— Большие. Видишь ли, строго говоря, только правительство, британская администрация Вэйхайвэя, может санкционировать строительство новой беспроводной станции. Джеймс должен был прежде всего уладить вопрос с уполномоченным.

— Локхартом? — Моррисон был хорошо знаком с уполномоченным. — Я могу замолвить словечко.

— Было бы неплохо. Но я не уверен, под силу ли тебе Адмиралтейство. Фрейзер уговорил полковника Брюса прислать волонтеров из британских инженерных войск, так что в проект «Таймс» оказались вовлечены и военные. Вот откуда взялись матросы. Абсолютно нелегально, как ты можешь догадаться. Теперь ты представляешь, что здесь творилось, и это просто чудо, что ему удалось установить вышку и привести ее в рабочее состояние, при том что никто не был арестован и не угодил под трибунал.

— Я так понимаю, моя работа будет сводиться исключительно к тому, чтобы отговаривать тех, кто якобы на нашей стороне, от попыток потопить «Хаймун» с Джеймсом на борту. Должен сказать, что всего неделю назад, в разгар всей этой неразберихи, Джеймсу все-таки удалось послать с «Хаймуна» беспроводную телеграмму, и это первый случай в истории мировых войн.