– Давай успокоим нервы.

– У нас на фирме строгий сухой закон, – напомнила Соня.

– Но мы&то начальство, – улыбнулась Катерина. – Давай тяпнем и помиримся. Готова взять в агентство любого твоего человека, приводи хоть сейчас.

Софья Яковлевна опрокинула рюмочку. Коньяк горячим комком проскользнул по пищеводу, упал в желудок и разлетелся в нем огненными каплями. Вайнштейн вообще&то не употребляла спиртное. И почему она в тот день согласилась выпить стопочку? Просто подруга, когда&то близкая, вложила пластиковый стаканчик в ее руку и сказала:

– Скорей глотай, станет легче.

И ведь действительно отпустило. Раздражение и злость исчезли без следа. Правда, вместо них появилась безграничная усталость, захотелось спать, предметы перед глазами стали расплываться. А до слуха долетел еле различимый голос Кати:

– Сонюшка, ну и развезло тебя! Ты обедала сегодня? Ложись скорей на диванчик. Эй, Маша, принеси подушку и плед из моего кабинета, у Вайнштейн давление поднялось, ей отдохнуть надо…

Софья Яковлевна в очередной раз прервала рассказ и направилась к никелированному агрегату, стоящему неподалеку на маленьком столике.

– Хочешь кофейку? Сейчас сама тебе эспрессо сделаю.

– Спасибо, у меня от него сердце слишком сильно колотится, – поспешила отказаться я.

Хозяйка кабинета включила чайник, бросила в чашку пакетик, залила его кипятком и опять вынула бутылку темного стекла.

– Тогда попробуй чай с моим успокаивающим. Поверь, вкуснее его ничего нет. Если не хлебнешь, честное слово, я навсегда обижусь. Ну, давай, давай!

Мне пришлось взять чашку и сделать крохотный глоток. Это был противный жидкий напиток, щедро сдобренный каким&то алкоголем. Спиртное имело необычный вкус, который не смогла перебить даже отвратительная заварка. Я ощутила присутствие аниса и передернулась.

Как только Софья Яковлевна, отхлебнув в первый раз свое гомеопатическое «успокаивающее», внезапно начала безудержно болтать, я удивилась, а по мере продолжения беседы изумлялась все больше и больше. Вайнштейн говорила о таких вещах, о которых даже самому близкому другу не всякий человек расскажет. А я для нее посторонняя, к тому же потенциальная заказчица. С чего вдруг она принялась откровенничать, нелицеприятно высказываться о Екатерине? Но сейчас нашелся ответ на этот вопрос.

К сожалению, и в фэшн-мире встречаются девушки, которые используют виски, джин и прочие крепкие напитки в качестве снотворного или антидепрессанта. Путь красавиц в мир большого алкоголя начинается с невинного коктейля, выпитого в момент стресса. Принятая доза неожиданно расслабляет и успокаивает. Поэтому, понервничав в следующий раз, девица опять тянется к какому&нибудь «Мохито». Да, на первых порах ей делается хорошо от простой смеси. Но очень скоро для достижения нужного эффекта понадобится две дозы, три, четыре… «Мохито» перестанет работать, бармен предложит водочки… Оглянуться не успеешь, как бутылки дома будут повсюду, и утро станет начинаться с глотка спиртного, налитого дрожащей рукой в стакан для зубных щеток.

Интересно, Катерина специально, с дальним расчетом, предложила Софье успокоиться коньяком после неприятной беседы? Или понятия не имела, во что могла вылиться ее дружеская забота?

За все время, что я живу в доме Барашковых, я не видела, чтобы кто&либо из членов семьи баловался крепкими напитками. Впрочем, пиво они тоже не употребляют. Илья Львович чаеман, для него в буфете держат банок сорок разных сортов чая. Нюрочка обожает травяные напитки, сама их составляет. Катя с Леонидом пьют за завтраком какао, а на ночь по стакану молока с медом. Ужасная гадость, на мой вкус, но им это очень нравится. От Кати никогда не пахнет мятной жвачкой, я ни разу не замечала у нее бегающего взгляда, трясущихся рук или безумной жажды по утрам.

А вот Софья Яковлевна на моих глазах многократно прикладывалась к «успокаивающему». Думаю, в темно-зеленой бутылке у нее коньяк, сдобренный какой&то травяной отдушкой. Сейчас в магазинах можно найти любой алкоголь, и Вайнштейн подыскала настойку с запахом, смахивающим на лекарственный. А потом аромат выпитого она забивает мятными конфетами. Надо сказать, весьма успешно. Сначала&то я подумала, что женщина принимает нечто вроде капель датского короля, а потом жует жвачку. И лишь сейчас, пригубив ее чай, с запозданием сообразила, что к чему. Очевидно, у меня в роду были жирафы, иначе б до меня намного раньше дошло, почему глаза собеседницы постепенно краснеют, а движения делаются суетливыми.

Хозяйка кабинета шумно вздохнула, наклонила бутылку с «лекарством» над чашкой, одним глотком выпила содержимое, икнула и слишком громко сказала:

– Катька привела в фирму свою дочь Лизку. Нереально глупая девица! В голове у нее труха, рекламным бизнесом она заниматься не желает, зато поет в какой&то группе «Воющие сиськи» и считает себя Селин Дион. А уж какая хитрая! При матери одно говорит, без нее другое. Понятненько мне стало… ик… ик… куда ветер… ик… дует! Хочешь еще чайку? Очень вкусный… ик…

– Нет, – решительно отказалась я. – И вам больше не надо.

– Почему это? – возмутилась мадам. – Мой кабинет, мои напитки, все тут пока мое. И я отсюда не уйду. Я Катьке не Райка! Где мои к-к-капельки?

Мне стало понятно, через пару минут Вайнштейн вольет в себя еще одну порцию коньячной смеси и станет невменяемой, поэтому, отбросив всякие предосторожности, я спросила напрямик:

– Может, вы помните, какое платье, а главное, какие туфли были на Екатерине в день десятилетнего юбилея агентства до того момента, как она продемонстрировала вам ногу в черной лодочке?

Вайнштейн закрыла глаза, уронила подбородок на грудь, издала похожий на хрюканье звук, подняла веки и заорала:

– Туфли? Платье? Боишься меня, сучонка? И правильно, трясись!

Дверь в кабинет приоткрылась, на пороге появилась Лиза.

– Степа, ты? – удивилась она.

Я не успела ответить. Софья Яковлевна резко встала, выбросила руку вперед и завопила:

– Райке ты должность устроила, а меня вон гнать? Ни хрена не выйдет! Да я… тебя… да я… тебе… Катька, кинозвезда ты наша! На экране больше всех мелькала.

– Ой, мама… – прошептала Лиза и прикрыла рот рукой.

Вайнштейн сделала шаг, пошатнулась и рухнула на пол.

Я кинулась к упавшей Софье, присела около нее и убедилась, что она дышит. Вернее, храпит. Вайнштейн напилась до свинского состояния.

Лиза бросилась в коридор. Спустя минут пять комната стала наполняться народом. Прибежала и Катя, она сразу сказала:

– Степа, можешь зайти в мой кабинет?

Я кивнула.

– Что случилось? – спросила она, когда мы вошли в ее офис. – Выпьешь чаю?

– Спасибо, нет, – отказалась я. – Софья Яковлевна предложила мне кофе и угостила тортом. Потом мы стали беседовать, а Вайнштейн постоянно пила, как она говорила, успокаивающее. Затем вдруг вскочила, закричала и упала. Как произошло падение, видела Лиза.