— Не переживай Пит, я справлюсь. А если нет — у меня есть телефон, — я вытащил из кармана трубку и покачал ею в воздухе.

— Ладно. Но будь осторожен и ни в коем случае не недооценивай их.

Пит пожал мне руку и проводил к лифту. Он выглядел спокойным, похлопал меня по плечу и шутил, но в его глазах я видел… сожаление? Он смотрел на меня так, как закалённый воин смотрит на рвущегося в атаку новобранца.

Машина приехала ровно в назначенное время. Если бы не провожающие, каждый из которых желал мне удачи и жал руку, я бы не опоздал. Что может быть хуже — начинать знакомство с ожидания? Не то чтобы я из тех людей, которые любой ценой стараются произвести первое впечатление. Нет, но я и сам бы сделал о человеке определённые выводы, если бы тот опоздал. Тем более речь шла о столь серьёзной поездке.

Поглядывая на часы, я отбился от остальных провожающих, сказал, что скоро увидимся, и шмыгнул из высотки на улицу. Не успел сделать и шага, как воздух сотрясла серий оглушающих гудков: три быстрых, а четвёртый затяжной и противный. Гремело до боли в ушах, по крайней мере, пока не вмешалась материя. Сигнал походил на гудок поезда, от которого в радиусе километра взлетают птицы, а люди от неожиданности получают микроинсульты.

Кумар предупредил, проводник — мужик с характером. С ним лучше не пререкаться, подчиняться и внимательно слушать. Окей. Вот только я ожидал увидеть в кабине просто хмурого водилу. Но чтобы он дудел из-за задержки в две минуты? Не слишком ли?

Тачка выглядела, как бы это помягче сказать — не совсем презентабельно… Да какой там не презентабельно! Дерьмово она выглядела! Внедорожник, отчасти напоминающий Хаммер. Но не тот, адаптированный под гражданских, а классический — военный. Угловатая железная коробка с помятыми дверьми, треснутыми стеклами и ржавчиной по всему кузову. Многотонная хреновина стояла на высоких колёсах с истёртым в ноль протектором. Из выхлопной трубы периодами валили чёрные облака, будто вместо бензина двигатель сжигал уголь или мазут.

Замятая дверь никак не поддавалась, и мне пришлось прибавить немного энергии, чтобы её открыть. Скрипнул металл, на накренившийся кузов отозвались амортизаторы. Я сел на пассажирское сиденье и посмотрел на проводника:

— Прости, что задержался.

Проводник походил на забулдыгу, который месяцами не выходил из запоя. Лет сорок пять, красный нос, мешки под глазами, борозды морщин и сантиметровая борода, которая беспорядочно смотрит в разные стороны, словно ворс на затасканной старой щётке. Одет он был в светло-коричневый тряпичный комбинезон. Охапку жирных волос покрывала выцветшая на солнце кепка. В ответ на моё извинение проводник недовольно хмыкнул и ещё пристальнее уставился на меня:

— Ну!

— Что?

— Пристёгиваться, мать твою, будешь?! Или постоим ещё двадцать минут, пока соображала заработает?!

… … …

За те бабки, что мы отвалили Кохе (спасибо, что разрешил называть его по имени), я рассчитывал на комфортабельное путешествие первым классом, а получил…

Курил Коха за троих, а пепел стряхивал под ноги. Посасывал из пластиковой бутылки какую-то мочу, что воняла на весь салон и лишь отдалённо напоминала запахом пиво. Когда магнитола включала понравившуюся песню, Коха выкручивал громкость и тряс головой под грохот металла, который доносился из хрипящих динамиков.

Оценив условия своей перевозки, я подумал, ну не просто же так Коху считали проводником, верно? Пускай, у человека набрался приличный ворох недостатков, но их должны покрывать достоинства! Наверняка, Коха — первоклассный водитель, а? Ну, так ведь?!

Водил Коха очень и очень, и очень плохо. Точно блондинка на учебной машине, которую без предупреждения пересадили с автомата на механику. Тот же Башмак, водил гораздо лучше; даже Питон водил лучше; я водил лучше; да бл*ть все, с кем я когда-либо в жизни ездил, водили лучше, чем Коха! И даже картавый Илюха, который в девять лет стырил тачку у отца, а затем снёс в частном секторе три забора, водил лучше, чем Коха!

Коха постоянно рвал сцепление, перегазовывал и так сильно дёргал рычаг переключения передач, что бедняжка трансмиссия едва ли не человеческим голосом орала, чтобы кто-нибудь прикончил Коху, либо добил её саму, потому как терпеть эти муки было уже невмоготу.

Про ямы, ухабы и бордюры нечего и говорить. Полагаю, Коха их ненавидел и потому изо всех сил старался проехать по всем, рассчитывая причинить боль. В салоне всё тряслось и подпрыгивало. На ноги постоянно падала крышка бардачка, а ещё мне приходилось на полном ходу вылезать из окна, чтобы поправлять западающее зеркало.

Благо, покинув сначала город, а после — пригород, мы выехали на трассу, где накосячить было много сложнее. Правда, там меня начал преследовать другой страх — вибрирующий и рычащий двигатель. Хотя смерть от взрыва меня пугала меньше, чем сам Коха.

Нейтральные Земли мало чем отличались от тех, что я видел, путешествуя между городами на машине в своём мире. Разбитая трасса, вдоль дороги тянутся линии электропередач, на пути встречаются отворотки, одиночные дома или небольшие скопления — поселения. Если смотреть на проплывающие пейзажи и не обращать внимания на детали, то почти и не увидишь ничего удивительного или страшного. Но стоит присмотреться, и открывается другой вид. Брошенные дома, пустая дорога, оборванные провода линий электропередач, сожжённые машины, попутчики, которые не просто тянут руку, а смотрят на водителя с мольбой и надеждой. А ещё звери. Проезжая мимо лесных опушек, нередко встретишь торчащие между деревьями морды. Как бы я не присматривался, так и не сумел их разглядеть. Выглядели они странно и жутковато. Услышав машину, подбирались к опушке и провожали её взглядом. Как будто надеялись, что машина сломается и встанет на трассе.

Про животных я спросил у Кохи, а тот ответил, что в его машине я должен соблюдать правила:

— Не задавай вопросы и не выходи из машины!

— Ладно.

Несмотря на бомжеватый вид проводника, он был обладателем красной материи. Я оценил его объём примерно в десять относительных единиц, что почти на три единицы меньше моего. Но ведь я работал со своей материей научным подходом. Если он таскал воду для взращивания своей матери ведром из колодца, то я установил автоматическую подачу, защитил от ветра и установил ультрафиолетовые лампы с оптимальной яркостью света. Полагаю, Коха прожил бурную молодость.

Кумар сказал, что расстояние до конечной точки — шестьсот километров. Внедорожник ехал не так хорошо, как рычал и пускал дым, потому дорога займёт весь день. Единственное, что тачка проводника делала на совесть, так это ведрами жрала бензин. В багажнике у Кохи лежали канистры, но то было резервным запасом. По плану топливо мы пополним на заправке, которая располагалась примерно на половине пути. Туда мы приехали в середине дня.

Не считая бездонной дыры в асфальте, где, судя по всему, раньше находилась цистерна для хранения газа, заправка выглядела обычно. Навес, три колонки, закрытое здание с кассой и туалетом.