Бывшая любовница вихрем вылетела из столовой. Через мгновение в комнату вошла домработница, держа в руке тарелку. Она с удивлением посмотрела на учиненный Полиной разгром.

– Лилия Петровна, – попросил ее Максим. – Накройте ужин на двоих в малой гостиной. И пригласите Киру скрасить мне трапезу.

– Хорошо, Максим Андреевич, – домработница поставила тарелку на край стола. – Это ж надо так насвинячить, – тихо вздохнула она.

– Вы совершенно правы, – улыбнулся Макс. – Удивительно точно охарактеризовали произошедшее. Как накроете не стол, убедитесь, что Полина Михайловна покинула мой дом. Отныне она может посещать его, только если я сойду с ума и приглашу ее.

– Поняла, Максим Андреевич, – кивнула Лилия Петровна. – Без вас в дом ее не пускать.

– Все верно. Нам на ужин подайте шампанского. Мне есть что отметить.

Кира сидела в любимом кресле в библиотеке. Вернее, там она пряталась. На свою беду, девушка едва не стала свидетельницей грандиозной ссоры между Сафроновым и Полиной. В столовую она вошла как раз в тот момент, когда Максим Андреевич вежливо, но твердо указал любовнице на дверь. Не понять фразы «Собирай вещи и уходи. Я вызову тебе такси» было невозможно. Точнее, истолковать ее иначе не получилось бы ни у кого. Поняла это и Кира. И она успела улизнуть незамеченной раньше, чем Полина начала верещать. Но даже в библиотеке она слышала ее крики, в то время как Сафронов продолжал говорить тихо. Во всяком случае, Кира не слышала, что он отвечал любовнице – бывшей теперь уже, наверное.

Кира поймала себя на том, что радуется. Нет, не тому, что Полине указали на дверь, причем довольно грубо и прямолинейно. Это унижение, и пройти через такое она не желала никому. Ее грела мысль, что больше она не будет встречать в доме любовницу Сафронова, как и получать от нее оскорбления.

Через какое-то время в доме все стихло. Интересно, уехала ли Полина? – мелькнула в голове Киры мысль. И почти сразу в библиотеку вошла Лилия Петровна.

– Фух, ну и натерпелась я! – держалась за сердце женщина, и первый раз Кира видела ее такой испуганной. – Хорошо, что ты этого не видела. И как же я рада, что эта фурия убралась из дома со всеми своими шмотками.

– Полина уехала? – уточнила Кира.

– Да, слава богу. Надеюсь, у нее хватит ума не возвращаться сюда больше никогда. Иначе… трудно представить даже, как поведет себя Максим Андреевич. Но сегодня он был на высоте. Указал ей на дверь так, что ослушаться она не посмела, – на губах домработницы расцвела торжествующая улыбка.

Кира в очередной раз подумала, что Лилия Петровна не самая добрая женщина. Но и сама она получалась такой же, ведь избавлению от Полины радовалась не меньше.

– Ой! Ну я же не просто так пришла, чтобы поболтать с тобой, – спохватилась домработница. – Максим Андреевич ждет тебя в малой гостиной. Велел накрыть стол на двоих и даже попросил зажечь свечи, – доверительно сообщила она, выглядя при этом как заговорщица.

Кире стало неудобно – кажется, Лилия Петровна вкладывала в свои слова смысл, которого и в помине не было.

– А еще в ведерке со льдом охлаждается шампанское, – не унималась домработница. – И даже повод есть по словам хозяина, – весело подмигнула она Кире. – Куй железо, пока горячо, девочка. И не заставляй Максима Андреевича ждать себя слишком долго.

Лилия Петровна удалилась, явно с чувством выполненного долга. Кира же не торопилась идти в малую гостиную, где ее поджидал Сафронов. Что-то от слов домработницы, а в особенности от ее вида, было не по себе. Вот уж к чему она точно не стремилась, так это к тому, чтобы занять место Полины в жизни Сафронова.

Но идти пришлось, ждать Сафронов не любил – это Кира успела усвоить.

Атмосфера в малой гостиной, действительно, показалась Кире сверх романтичной. Верхний свет был выключен. Горели лишь два бра и три свечи на столе. А еще уютно потрескивал камин, чему Кира тоже удивилась. В комнате было непривычно тепло, а ведь Сафронов не любит, когда жарко.

Сам он сидел в кресле и встретил Киру задумчивым взглядом.

– Добрый вечер, Максим Андреевич, – проговорила Кира, не зная, что еще можно сказать и куда вообще деть себя.

Сесть в соседнее кресло? Но ведь стол накрыт к ужину. И за стол она первая садиться не решалась. Хорошо, что Сафронов отмер и решил прийти ей на помощь.

Энергично поднявшись из кресла, он выдвинул для нее стул, а потом занял свой напротив нее.

– Кира, у меня к вам предложение, – первое, что произнес Сафронов за все время.

– Я вас слушаю, Максим Андреевич, – отозвалась она, незаметно переводя дух. Молчание ее уже порядком напрягало, и сейчас она позволила себе расслабиться. Да и есть хотелось ужасно, а источающее мясной аромат рагу так и манило вкусить его.

– Предлагаю выпить на брудершафт, – достал Сафронов из ведерка шампанское и принялся открывать его.

– Что? – опешила Кира.

Такого она не ждала. И предложение его, как предполагала, касалось работы.

– Кира, мне надоело вам выкать, – улыбнулся Сафронов. Пробка вылетела из горлышка бутылки с дымком, но напиток не пролился. – Мы уже достаточно давно и близко знакомы, чтобы перейти на ты, не считаете?

– Ну… я даже не знаю, – еще сильнее растерялась Кира. И думать она могла только о том, что когда пьют на брудершафт, положено еще и целоваться.

– Я знаю, Кира, – мягко проговорил он и наполнил бокалы шампанским.

А потом встал со своего места и приблизился к Кире. Ей же ничего не оставалось, как тоже встать. Бокал в пальцах немного подрагивал, что-то разволновалась она сильнее, чем хотелось бы. И это не укрылось от внимания Сафронова.

– Кира, вы такая… трепетная и чувствительная натура, – понизил он голос, отчего Кире почудились в нем интимные нотки. Она почувствовала, как краснеет, или ей просто стало жарко в натопленной комнате. – И мне это очень нравится в вас. Знаете, что мне больше всего надоело в женщинах?

– Что же, Максим Андреевич?

– Наглость, нахрапистость, желание получить все любой ценой…

Он замолчал, и Кира тоже не знала, что можно ответить. Ну не уверять же его сейчас, что она не такая.

– Вы совсем другая… Иногда мне кажется, что вы и сами не знаете себе цену. Вот и применение себе в жизни не нашли пока еще. Но мы это дело обязательно исправим, – снова улыбнулся он, переплетая свою руку с ее.

Никогда еще Кира не испытывала столько неловкости, как в тот момент, когда пригубила искристую жидкость, чувствуя на себе пристальный взгляд мужских глаз. Сама она в тот момент боялась смотреть на Сафронова, боялась выдать глазами все, что чувствовала. А чувствовала она сразу так много, что и сама пока не могла разобраться. Но больше всего ее смущала его близость. И теперь она поняла, что жарко ей вовсе не из-за камина. Сафронов возбуждал ее, и это казалось преступным.