Несмотря на удовольствие, она устала, и сама не заметила, как после близости с Максимом провалилась в глубокий сон. Проснулась, когда на улице уже темнело. И в номере она была одна.

Кира села в кровати, не понимая, что испытывает. Какое-то тягостное чувство поселилось в душе, словно она перед кем-то провинилась, пусть и не осознанно. Но ничего такого сегодня не случилось, а чувство не желало испаряться. В конечном итоге Кира пришла к выводу, что во всем виноват послеполуденный сон. Не зря же говорят, что спать после трех вредно.

Она как раз успела принять душ и одеться, когда в номер вошел Максим.

– Проснулась? – обнял он ее и поцеловал в губы.

– Не нужно было давать мне спать, – позволила себе Кира немного поворчать. – Теперь вот буду остаток дня как сомнамбула.

– Не будешь, я тебе не позволю…

– А ты где был?

Да что это с ней? Теперь она ведет себя, как ревнивая женушка.

– Позволил себе перекинуться в картишки, пока ты спала, – честно ответил Максим. – В этом клубе устраивают покерные турниры, но не на деньги, а на интерес, как ты понимаешь.

Мужчины, – подумала Кира про себя. – Что может быть интересного в покере?

– Не знала, что ты азартный, – хихикнула Кира, не узнавая себя.

Сейчас она вела себя немного глупо и делала это намеренно. Хотелось казаться слабой и уязвимой, чтобы вызвать в любимом мужчине желание защитить. А еще ей было безумно приятно прижиматься к нему всем телом, чувствовать, какой он большой и надежный. И в этом стремлении Кира едва не переборщила – объятья чуть не закончились в кровати, если бы Максим не опомнился первый.

– Если бы не завтрашние выборы, мы могли бы остаться тут на ночь. Но сейчас… нам нужно ехать домой, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Денис уже ждет нас.

– Ну нужно, так нужно, – вздохнула Кира.

Да, ей не хотелось покидать это место, но и всю важность завтрашнего дня она прекрасно понимала. Завтра народ будет голосовать за Максима. К этому долго шел не он один, но и его сплоченная команда, частью которой теперь была и она.

К вечеру похолодало. Снег уже не казался таким мокрым и не таял сразу же. Под ногами было скользко, и мороз постепенно крепчал.

Машина ждала их за воротами клуба, и пока шли до нее, Кира замерзла. Хорошо, что Денис включил печку, и в салоне было даже не тепло, а жарко.

Кира смотрела в окно всю обратную дорогу. Вечером, залитый неоном, город не казался уже таким унылым. Снова она подумала, что скоро Новый год. И если раньше эта мысль вызывала в ней растерянность, как и усугубляла неуверенность в завтрашнем дне, то сейчас она родила в душе ожидание чуда.

– Чёрт! – выругался Денис, а машина резко вильнула в сторону.

Еще через несколько секунд они съехали на обочину и остановились.

– В чем дело?

– Кажется, мы пробили колесо, – распахнул Денис дверцу.

– Только этого не хватало, – вылез Максим вслед за водителем.

Они уже доехали до поворот в коттеджный поселок, но до дома Максима оставалось еще ехать километра три. Пешком далековато, конечно.

Кира тоже вышла подышать воздухом – в машине было жарко.

– В багажнике есть докатка. Сейчас быстро поменяю колесо, а завтра сгоняю на шиномонтажку… – докладывался водитель.

Справа от них тянулся густой лес, а слева раскинулось поле. Кира смотрела на линию горизонта, окрашенную красным, и думала о том, что где-то там за ним прячется солнце, тогда как здесь все окутывает мрак.

Если бы она не была до такой степени погружена в размышления, и если бы ее до такой степени не завораживал горизонт, возможно она бы и заметила машину с выключенными фарами, что остановилась позади их. Максим и Денис ее не видели, занятые колесом. Кира же очнулась, когда рядом с собой разглядела фигуру в темном, на чью голову был низко надвинут капюшон, скрывая лицо.

Дальше все произошло очень быстро. Максим метнулся к ней одновременно с тем, как неизвестный что-то достал из кармана. Получив толчок в грудь, Кира скатилась кубарем в кювет. И раздался крик боли. Кричал Максим.

Все происходило как в страшном замедленном сне. Максим скрючился рядом с автомобилем, держась за лицо. Черная фигура растворилась во мраке ночи. Денис склонился над Сафроновым:

– Максим Андреевич! Максим Андреевич! – кричал он, не понимая, что происходит.

Кира выбралась из кювета и бросилась к ним. Ей казалось, она не может добраться до Макса, хотя их разделяли всего пара шагов.

– Максим, что с тобой? – она заглянула ему в лицо и ужаснулась.

Кожа на лице и на руке была обожжена. Страшная рана кровоточила. Максим с трудом сдерживал стон.

– Воду, дай воду! – закричала она Денису и не узнала своего голоса.

Тот растерялся, замер.

– Быстрее! – она ударила его в плечо.

Денис распахнул дверцу машины, достал бутылку с водой. Сунул ей в руку.

– Пойдет? – испуганно спросил он.

– Не минералка?

– Нет, даже без газа, – как-то тупо ответил Денис. Он был растерян не меньше ее.

– Скорую вызывай! – приказала ему Кира. – Да шевелись ты! Чего замер?

Трясущимися руками она открутила пробку. Пальцы не слушались ее. Кира плеснула водой в лицо Макса, начала лить на раненую руку. Что бы это ни было, вода должна помочь.

Кира догадалась – в Сафронова плеснули какой-то едкой жидкостью. Может, кислота, может, щелочь.

– Дозвонился? – оглянулась она через плечо на Дениса.

– Уже едут.

– Полицию вызывай. Быстрее, – распоряжалась Кира. Однозначно, это покушение.

Денис был растерян. Или это только казалось Кире. Он слишком долго тыкал в кнопки смартфона.

– Макс, как ты? – она присела на корточки рядом с Сафроновым. Идиотский вопрос. Кире хотелось кричать от бессилия помочь ему.

– Не знаю… – качнул он головой. – Горит все… Глаза не видят. Денис… – позвал он.

– Тут я, – Денис присел рядом.

– Киру не давай в обиду, позаботься о ней…

– Не беспокойтесь, Максим Андреевич, все будет хорошо, – ответил водитель.

– Ты что говоришь? – к горлу Киры подступил комок. – Даже не смей так думать! Слышишь?

Сирена скорой помощи прорезала ночь. Дальше Кира видела все словно со стороны. Врачи суетились вокруг Сафронова. Сделали укол, очевидно, обезболивающее. Потом его перенесли в машину скорой помощи. Кира забралась внутрь и села рядом с ним.

Врач спрашивал у Киры, что произошло. Она отвечала, но слышала себя со стороны. И не узнавала свой голос. Что она могла сказать? Она не эксперт. Она не знает, что за жидкость плеснул злоумышленник. Сообразила только, что надо промыть рану.