Первые впечатления будущих студийцев: «Михаил Леонидович Лозинский, большой, высокий, близорукий, с патетическим голосом и аккуратным пробором величественный, огромный и солидный, как шестистопный ямб»[116].

Обучая студийцев стихотворному переводу, Лозинский экспериментировал: учились переводить и с русского на французский, пробовали это на стихах из Ахматовой («Он длился без конца…», «Дверь полуоткрыта…»). М.Н. Рыжкина вспомнила, что, когда в журнале «Дом искусств» появилось ахматовское стихотворение «Мурка, не ходи — там сыч…», Лозинский «шутки ради предложил перевести “Мурку” на все доступные нам языки». Случилось так, что Рыжкина попала в окружение Ахматовой и, «чтобы потешить ее, заявила: “Мы ваши стихи переводили «на все языки»” — и прочла и французский и немецкий перевод», признавшись, что на английском прочесть не решается по причине произношения. «“Очень вольный перевод”, вылила она мне ведро холодной воды на голову».

Занимались одно время в помещении издательства «Всемирная литература», располагавшемся первоначально при комиссариате народного просвещения на Невском, 64. Затем вместе с издательством перебрались по другому адресу — на Моховую, против Тенишевского училища, в бывший барский особняк генеральши Хариной. Иногда встречались и на квартирах студийцев.

19 декабря 1925 года Лозинский выступил с анализом своего метода на секции переводчиков Ленинградского отделения Всероссийского Союза писателей. 19 октября 1926-го повторил этот доклад на I заседании Комиссии по изучению перевода. Вот основные положения доклада:

Тема… сообщения необычная и вообще еретическая, ибо предметом ее является коллективная совместная соборная поэтическая работа.

Искусство — дело вселенское, средство общения между временем и народами…

Но в своем труде художник одинок…

Иск-во кафолично… Перекличка трагических отдельных голосов.

В искусстве пребывают живыми давно умолкнувшие голоса…

…Творческий процесс складывается из постижения и воспоминания, слитых воедино.

Если бы этот процесс мог быть расчленен так, чтобы поэтическая идея могла быть выражена в беззвучной иероглифической формуле, была бы возможна коллективная работа над ее истолкованием и словесным воспроизведением.

Такой иероглифической формулой является всякое поэтическое произведение на чуждом языке, и выражение ее средствами данного языка возможно путем коллективной работы.

…Сумма нескольких координированных языковых сознаний располагает большим числом языковых комбинаций.

Такое содружество приводит к большему числу возможных вариантов.

Совместная работа предполагает живое общение участников, которые, собравшись вместе, одновременно и сообща изучают иностранный текст и стремятся по возможности передать его на родном языке.

Такая работа, чтобы не идти вразброд, предполагает руководителя, являющегося как бы дирижером.

Он должен быть отзывчив и деспотичен и быть вооружен жезлом железным.

Михаил Леонидович Лозинский закончил доклад ссылкой на своего погибшего друга:

Вот те мысли, которые руководили мною, когда семь лет тому назад я, следуя дружеским настояниям Николая Степановича Гумилева, пытался организовать во «Всемирной литературе» студию стихотворного перевода[118].

Через год, в ноябре 1927-го М.Л. Лозинский вместе с некоторыми другими сотрудниками Ленинградской государственной публичной библиотеки был арестован. Через семнадцать дней освобожден без предъявления обвинения.

В семейном архиве сохранилась открытка:

ДПЗ — 3 отд. 23 камера

Дорогая моя Таня.

Я был ужасно счастлив, увидев тебя во вторник. С нетерпением жду следующего свидания. Чувствую себя вполне хорошо. А ты береги себя, не переутомляйся, когда увидишь детей, поцелуй их от меня, крепко, как и я тебя целую.

Любящий тебя,

твой М.

30.11.1927[119].

Через месяц М.Л. Лозинский оставляет свой шутливый (шутливый ли?) автограф в Памятной книжке издательства «Academia». В диалоге с давним знакомым художником Вениамином Белкиным они перебрасываются цитатой древне-китайского философа — даосиста Лао-Цзы и парафразой к этой цитате.

«Когда пустота будет доведена до последнего предела, то будет глубочайший покой…»

С подлинным верно. В. Белкин

«Когда густота будет доведена величайшего предела, то будет глубочайший покой».

Антитеза высказывания…

Верно. М. Лозинский[120]

Реальная жизнь с дао сопрягалась с трудом. В Санкт-Петербургском центральном государственном архиве литературы и искусства сохранилась выписка из протокола Рабоче-крестьянской инспекции по опросу Лозинского во время чистки соваппарата в 1929 г. Приводим эту выписку с сохранением стиля документа:

Выписка из протокола № 19 заседания комиссии от 11́/́vi

СЛУШАЛИ: Лозинский работает в библиотеке с 1914 г. Образование юрист, но не применял на практике это образование, перешел на филологический и окончил его. Поступил в библиотеку вольнотрудящимся без содержания, а затем и занял освободившуюся вакансию. Привлекало его в библиотеку желание здесь работать. Работал весь 1914 г. в отд. социальных наук, затем перевели в отд. искусств. Принимал участие в журнале «Аполлон». С 1915 г. в этом отд. и стал им заведовать.

ВОПРОС: Вы были старым представителем общества, и для Вас политическая жизнь не была чужда и не мог пройти мимо Октябрьский переворот, как Вы отнеслись к попыткам интеллигенции игнорировать Октябрь.

́/́молчит́/́«Это крупное событие, которое пришлось пережить, я принадлежал к типу созерцателей. Человек, в стороне стоящий. Мне не стоило труда и внутреннего перелома понять, что здесь делается на глазах история и люди, которые подтолкнули, этот курс был курсом исторически верным».