– Отличный план, – одобрил отец Блэквуд.

Зельда вышла. Ее решительные шаги грохотали, как раскаты грома. Отец обернулся. Пруденс ожидала, что его голубые глаза первым делом метнутся к колыбели, но он остановил взгляд на ней.

– Сестра Зельда рассказала, что ты весьма величественно осыпала людей пожеланиями гибели, – заметил он. – Храбрый поступок. Иногда мне думается, что ты, Пруденс, не опозоришь фамилию.

«Которую я еще не ношу».

Пруденс не терпелось спросить, сможет ли теперь носить его фамилию, но она прикусила язык. Не надо портить редкий миг его хорошего настроения.

– Рада служить, – вместо этого прошептала она.

– Как Лилит служила Сатане, так и ведьмы должны служить чародеям, – прошептал отец. – Хорошо сказано.

Ей хотелось проткнуть его ножом и в то же время – чтобы он погладил ее по голове и сказал, что гордится дочерью. И от этого еще сильнее потянуло вонзить в него нож.

– Да, отец, – отозвалась она. – Осмелюсь сказать, мне приятно видеть, что человеку такого сатанинского величия служит столь достойная горничная.

– Да, – признал он. – Сестра Зельда – необыкновенная личность.

Пруденс улыбнулась. Отец удалился, пританцовывая – наверняка пошел готовить хлысты.

Вскоре после его ухода вернулась Зельда. Она поставила перед Пруденс тарелку с едой – судя по вкусу, ее готовила Хильда Спеллман, – а сама принялась качать колыбельку.

– Как… – Пруденс понизила голос. – Как поживает малышка?

Она не стала говорить «моя сестренка». Это выглядело бы проявлением слабости. Она пока еще не могла до конца доверять Зельде.

Устремив глаза на колыбельку, Зельда прошептала:

– Я назвала ее Летицией.

Пруденс это знала. В ту ночь, когда Сабрина пригласила ее с сестрами к себе домой совершить обряд, Пруденс пришла пораньше и заглянула в окно. Ей хотелось разглядеть ребенка. Она увидела, как Зельда, обычно такая суровая и чопорная, играет с малышкой в «ку-ку», а крошечная Летиция радостно смеется в надежном тепле и уюте дома Спеллманов. Иудушка никогда так не смеялся.

Зельда продолжила, и улыбка Пруденс замерла на губах.

– Ради ее же собственной безопасности мне пришлось отнести малышку одной ведьме, живущей в лесу.

Пруденс кивнула, потому что ее отец был не из тех, кому можно доверить дочь. Однако раскрыть рот и уточнить так и не осмелилась.

– Понимаю, – наконец произнесла она еле слышно. – Но мой отец высоко ценит вас. Может быть, вы сумеете уговорить его хорошо обращаться с дочерью.

Зельда подняла глаза от колыбельки и лукаво изогнула алые губы:

– С какой из дочерей?

Пруденс улыбнулась в ответ. В конце концов, каждая ведьма за себя. Зельда наверняка понимала, что Пруденс не готова к самоотречению.

– Наверное, с обеими, – ответила Пруденс. – Ведь все-таки только я одна знаю, что вы совершили преступление, спрятав ребенка. Я могу представлять для вас большую угрозу. А с другой стороны, могу быть очень полезна.

– Поживем – увидим, – сухо ответила Зельда.

Она забрала поднос и уложила Пруденс обратно на подушки. Бархатное гнездышко было словно декадентское облако. Пруденс почти забыла о головной боли.

Если она будет полезна, Зельда оставит ее возле себя.

– Если придет Ник Скрэтч, – прошептала Пруденс, – расскажите ему о том, что со мной произошло.

– Хорошее имя для хорошего мальчика, – кивнула Зельда. – Это тот самый, что поет в хоре и хорошо владеет колдовством? Твой красавчик, да?

Пруденс хотелось сказать: «На самом деле у меня из головы не идет ваш воспитанник Эмброуз», но она не позволяла себе проявлять слабость любого рода.

Вместо этого она испробовала отвлекающий маневр:

– Кажется, Ник питает слабость к Сабрине.

И заметила, что Зельда восприняла эту новость очень внимательно, и то, что губы ведьмы изогнулись в довольной улыбке. В ковене до сих пор перешептывались о печальной человеческой стороне происхождения Сабрины. Не говоря уж об этом ее дружке среди людей. А мальчик из хорошей чародейской семьи, да еще и обладающий заметным магическим талантом, наверняка послан Темным повелителем в ответ на ее молитвы.

– Правда? – небрежно спросила Зельда. – Надо будет присмотреться к нему, когда заглянет. И расскажу ему, что с тобой все хорошо. Отложи черные искусства и шантаж до завтра, Пруденс. А теперь поспи.

Обычно Пруденс засыпала с трудом. Но сегодня все было иначе. Она укуталась в одеяло и мгновенно провалилась в дремоту. Ее не беспокоили ни стуки, ни голоса. Сегодня нет нужды ворочаться без сна и тревожиться. Обо всем уже позаботились, в том числе и о ней самой.

Пруденс зашевелилась, только когда проснулся и заплакал Иуда. Но не успела она откинуть одеяло, как дверь распахнулась, и из покоев вышла Зельда в одном из шитых золотом халатов отца Блэквуда. По плечам струились распущенные волосы. Она склонилась над Иудушкой, что-то ласково шепча, и светлые локоны упали к нему в колыбельку.

Иудушка перестал плакать, ухватил Зельду за волосы и захихикал. Она засмеялась вместе с ним. Взяла его на руки и укачивала, пока малыш не затих. Пруденс закрыла глаза, прислушиваясь к шороху атласного халата по парчовым коврам.

Уложив Иуду в колыбельку, Зельда остановилась возле кровати Пруденс.

Та притаилась.

Зельда вздохнула про себя.

– Да ведь она же ненамного старше моей Сабриночки. Сладких снов тебе, дитя мое. Пусть падшие ангелы овеют крылами твой покой.

Зельда провела рукой по коротко остриженным волосам Пруденс. Когда дверь за ней закрылась, Пруденс открыла глаза, блаженно вздохнула и с наслаждением пошевелила ногами под роскошным бархатом.

Вот оно, значит, как это – быть в семье. Наконец-то она это поняла.

Возле машины для приготовления молочных коктейлей Ник Скрэтч застыл как завороженный.

– Хочешь попробовать? – спросил наконец Харви.

Ник поднял на него недоуменный взгляд:

– А это что, пьют? Я думал, это художественная инсталляция, которая все крутится и крутится.

– Гм… нет, – выдавил Харви.

– Тогда я хочу попробовать, – заявил Ник. – Вот уж не думал, что напитки бывают синие.

На улице было морозно, рождественские каникулы всем уже порядком наскучили. Народу в кино было гораздо больше, чем ожидал Харви. Он напряженно всматривался в гуляющих жителей Гриндейла, гадая, какую еще нелепую колдовскую шутку выкинет Ник при всем честном народе.

Многие уже посматривали на Ника искоса.