приказу в тоне его голоса. Он прекрасно знал, что любопытная женщина найдет путь за кулисы и попадет прямо в беду, если он на мгновение отпустит ее из виду. Он искоса взглянул вправо и холодно улыбнулся банкиру, который не отходил от нее с тех пор, как прибыл в Одли-хаус, чтобы сопровождать ее.

— С мистером Даунингом, чтобы составить тебе компанию.

Не обращая внимания на истинный смысл разговора между ними, улыбка Даунинга стала шире.

— Какая грандиозная идея.

— Но я хочу стакан пунша, — настаивала Миранда с раздражением в голосе из-за того, что ее планы попасть за кулисы были сорваны.

Даунинг нетерпеливо предложил:

— Я принесу вам пунш.

— Какая прекрасная идея.

Себастьян усмехнулся ей. В конце концов, он может начать ему нравиться.

Ее глаза сузились, руки сжались в кулаки по бокам, когда она впилась в него взглядом.

— Оставить нас одних в ложе без присмотра?

Она бросала ему вызов.

— Что, если музыка нас вдохновит?

Себастьян подавил смех, поднимающийся в нем, как от ее испуга, так и от ее намеков на Даунинга. Этот человек был совершенно безобидным.

Он приподнял бровь.

— Тогда флейта действительно была бы волшебной.

Приглушенный звук, вызванный злостью и недоверием, вырвался из нее. И боже, это был ловкий трюк!

— Кроме того, — напомнил он ей, подходя к двери, — если тебе что-нибудь понадобится, я буду тут неподалеку.

Когда он шагнул в холл, последний взгляд Себастьяна через плечо был на то, как Даунинг нежно улыбался ей, в то время как она злобно на него смотрела. Он подавил смех, но не улыбку, которую не мог сдержать. В конце концов, сегодня он чувствовал себя самим собой, более чем когда-либо. Кто бы мог подумать, что это будет из-за Миранды Ходжкинс?

Удивительно.

Начался второй акт, но Миранда не могла сосредоточиться на том, что происходило на сцене.

Все они пересели благодаря предложению Жози продвинуться на два стула, чтобы у всех был новый вид на сцену. В результате этого Миранда оказалась рядом с Чарльзом Даунингом, а Себастьян оказался в самом дальнем от нее конце первого ряда.

Чарльз попытался наклониться ближе и вовлечь ее в разговор, но, хотя он был милым и очень внимательным человеком, он просто не мог удержать ее внимание, как это делала опера, разворачивающаяся на сцене под ними. Или как Себастьян с тем непорядочным разговором, в который он ее заманил и который заставил ее пульс участиться из-за всех скандальных образов, которые он вложил в ее голову.

И особенно когда он сказал, что она будоражит его кровь.

Она нахмурилась, глядя на его затылок, его внимание было сосредоточено на сцене внизу. Из всех мужчин, способных втянуть ее в такой неподходящий разговор… Себастьян. И она участвовала охотно, возбужденная прикосновением его горячих губ к ее уху и слабой болью, которое его теплое дыхание вызвало между ее бедер. Точно так же, как он заставил ее почувствовать себя в ночь маскарада своими разговорами о танцах, хотя на самом деле он имел в виду соблазнение. Более того, потому что сегодня вечером ее привлекло к нему не только физическое влечение, но и интеллектуальная связь. Она начала подозревать, что такой у нее не будет с Робертом.

Ее охватило замешательство. Ей хотелось посмеяться над жестоким чувством юмора судьбы, над тем, что брат, которого она хотела, еще не заметил ее как соблазнительную женщину, в то время как другой вовлекал ее в флирт, от которого у нее кружилась голова. Но в конце концов все это не имело значения. Потому что Роберт хотел Диану Морган, а Себастьян хотел герцогиню. И единственный человек, который, казалось, хотел ее…

Она повернула голову и увидела, что мистер Даунинг улыбается ей.

Вынудив себя сдержанно улыбнуться ему в ответ, она отвернулась. Небеса. Ничто в ухаживании и любви не было таким простым, как могло показаться со стороны.

Ей нужен был воздух и несколько минут передышки, чтобы прийти в себя, прежде чем опера закончится, и ей придется налепить улыбающееся лицо перед поездкой в карете обратно в Одли-Хаус, когда ей придется притворяться, что все в порядке и что она совсем не запуталась. Она наклонилась вперед и похлопала Жози по плечу.

— Я пойду в комнату для отдыха, — прошептала она.

Жози с сестринской заботой кивнула.

— Я пойду с тобой.

— Останься и наслаждайся оперой, — настояла она, не желая, чтобы Жози пропустила ни минуты выступления.

— Я ненадолго.

С извиняющейся улыбкой перед остальными она поднялась со стула и выскользнула из ложи.

За исключением обслуживающего персонала, стоящего за дверьми, и одной пары, опоздавшей обратно в свою ложу, холл был пуст, и она поспешила прочь, быстро пробираясь в комнату для отдыха. Там ей потребовалось несколько минут уединения, чтобы плеснуть прохладной водой в лицо и успокоить растерянное сердце. Оставшись одна в комнате, сидя за туалетным столиком перед зеркалом, она мрачно смотрела на себя. Подумать только, что она обещала сообщать Себастьяну обо всех сплетнях в комнате отдыха в обмен на его помощь с Робертом — в каком печальном состоянии был теперь их договор.

К тому времени, как ее дыхание стало нормальным, она убедила себя, что Себастьян имел в виду не то, что он сказал. Что он просто был захвачен страстью к опере, точно так же, как и она. Конечно, иначе и быть не могло.

Но когда она вышла из комнаты для отдыха, последнее место, куда она хотела возвращаться, было обратно в ложу. Не тогда, когда единственное, что ее ждало, было больше замешательства. И мистер Даунинг. Поэтому она спросила дорогу к задней части сцены у обслуживающего персонала в вестибюле и поспешила прочь.

Оперный театр был похож на лабиринт, но она была полна решимости заглянуть за кулисы, увидеть певцов вблизи и полюбоваться декорациями и костюмами. Определенно не провинция респектабельных дам, но, ох, ей было все равно! Скорее всего, это был ее единственный шанс оказаться за кулисами оперы, и она отказывалась упускать такую возможность.

Она была только на мгновение удивлена, что никто не охранял вход на сцену и не пытался ее остановить, когда она скользнула в темные тени крыла. Но тогда, кто еще будет красться сюда, кроме нее? Делая неуверенные шаги, ее пульс стучал как барабан в ушах, она осторожно подошла к задней стене, продвигаясь к освещенной сцене так близко, как только осмелилась. Темные тени и тяжелые декорации из первого акта, которые были отодвинуты в сторону, скрывали ее от всех взглядов. Ни музыканты, играющие в яме, ни