class="p1">Когда он прижался губами к тому участку голой кожи, где ее шея переходила в плечо, между ее бедрами возникла горячая пульсация. Она закусила губу, чтобы сдержать тихое хныканье. Она не должна так сильно любить его руки, не должна позволять им так свободно бродить по ней… она не должна хотеть, чтобы к ней прикасались еще более интимно. Но она хотела, и она едва могла стоять в его объятиях.

— Он красивый, — выдавила она, надеясь, что он не слышал нервной дрожи, которая закралась в ее голос, и не чувствовал замешательства, все еще кипящего внутри нее.

— Хм.

Его рука на ее бедре скользнула вверх по ее телу, слегка касаясь ее ребер. Она задрожала, когда его пальцы коснулись выпуклости ее груди, и она инстинктивно выгнула спину.

— Мы братья. Мы похожи.

О, это определенно была ревность! Но ее затуманенный поцелуями мозг не мог разобраться в замешательстве, которое он вызывал в ней, чтобы понять, почему он ревновал к Роберту. Особенно, когда его зубы нежно прикусили ее обнаженное плечо, а его рука снова ласкала ее грудь.

— Не очень похожи, — возразила она, хотя всегда думала, что Себастьян был бы красивее, если бы он не был всегда таким серьезным и задумчивым, с постоянным неодобрительным хмурым взглядом. Если бы он делал более спонтанные и неожиданные вещи… например, целовал женщину в плечо в опере. О боже. Она вздрогнула от дерзости его рта и от тепла, которое он послал по ее спине.

— Почти идентичные, — пробормотал он, его губы вернулись к ее плечу, а его рука пробежалась вверх, чтобы провести пальцами по вырезу ее платья. Совершенно неожиданная, но безумно волнующая, ласка заставила ее сердце кувыркаться в нескольких дюймах от его пальцев.

— Он возбуждает… рискует…

Ее голос был задыхающимся гулом, несмотря на то, что она знала, что в соперничестве со своим братом он просто хотел прикоснуться к ней раньше Роберта. Однако в тот момент, когда кончики его пальцев слегка касались верхней части ее груди, ей было все равно. По крайней мере, недостаточно, чтобы заставить его остановиться.

— Он волнующий.

Он скользнул пальцами в впадину между ее грудями. Когда кончики его пальцев проводили медленные круги по изгибам ее груди, она была бессильна перед тихим хныканьем, сорвавшимся с ее губ.

— Многие мужчины такие. Он улыбнулся ей в шею, увидев реакцию, вызванную его ищущими пальцами.

— Я такой.

— Ты?

Она гортанно засмеялась от удивления.

— Себастьян, ты самый сдержанный человек из всех, что я…

Одним плавным движением он повернул ее в своих руках и прижал спиной к стене, его рот наклонился вниз, чтобы поймать ее губы и заставить замолчать. Ее руки вцепились в твердые мускулы его плеч, когда его тело прижалось к ее, и она напряглась под поразительным натиском его губ, его бедер, прижимающихся к ее. Он требовал владения поцелуем. И ею.

Болезненный жар пронзил ее, вырвавшись из кончиков пальцев рук и ног. Со стоном желания она растворилась в его объятиях. Ее руки больше не пытались удержать его, а притягивали ближе.

Поглаживая ее, чтобы побудить ее нетерпеливо ответить на поцелуй, он пробормотал что-то в ее губы, что она не могла разобрать…

Открой, — уговаривал он ее в поцелее.

— Откройся для меня.

Затем он отстранился. Мягкий протестующий звук сорвался с ее губ, когда он отстранился, пока она не почувствовала, как его большой палец ласкает ее подбородок, затем нежным рывком тянет его вниз и раздвигает ее губы.

Его рот вернулся к ее, и на этот раз, когда он поцеловал ее, его язык нежно скользнул между ее приоткрытыми губами, чтобы проникнуть во влажные глубины ее рта и уговорить ее ответить ему на поцелуй. Поцелуй, который заставил ее дрожать, горячо и непостижимо желать большего.

Она осторожно прикоснулась кончиком языка к его, и он застонал в ответ. Ее пульс участился от этого мужского звука. Ему понравилось… Боже правый, ему понравилось то, что она с ним делала! Охваченная бессмысленным желанием, вызванным их скандальным поведением и электрическим импульсом разворачивающейся рядом с ними оперы, она смело ласкала языком его язык, скользя руками по его широким плечам, чтобы провести пальцами по его шелковистым волосам на затылке.

Ее тело по очереди дрожало и пылало, желая его поцелуя и его прикосновений, хотя она знала, что должна бежать. Это был Себастьян. Герцог. Мужчина, который обращал на нее внимания до этого сезона только тогда, когда хотел отругать за причинение неприятностей. Старый друг, которого она знала практически всю жизнь. Она не должна испытывать к нему такие чувства, эти злые удовольствия… и ох, какие удовольствия! Когда его рука поднялась, чтобы обхватить ее грудь, а его пальцы дразнили ее сосок через платье, она перестала думать и просто позволила себе чувствовать.

— Себастьян, — прошептала она, когда высокие ноты арии завибрировали в ней. Она выгнула спину, чтобы сильнее прижать его руку к себе и усилить дьявольское давление на больную твердую точку, которую он зажал между большим и указательным пальцами.

— Я ведь говорил тебе, что ты будоражишь мою кровь, Миранда, — пробормотал он горячо, когда его губы снова нашли ее, на этот раз чередуя резкое покусывание ее нижней губы зубами и успокаивающее поглаживание по ней своим языком.

— Ты думала, я лгу?

— Да, — честно прошептала она.

Он рассмеялся, и глубокий звук щекотал ее губы.

— Есть что-то в тебе, что меня привлекает… то, как ты полна жизни, как ты заставляешь меня смеяться…

— То, как я позволяю тебе целовать меня, — сказала она с укоризной самой себя.

Он благодарно ей улыбнулся.

— Это тоже.

Он снова поцеловал ее, долгим, глубоким и собственническим поцелуем, чтобы продемонстрировать ей, насколько ему это нравится.

— Ты очень вдохновляешь, Роза, во всех смыслах.

Она вздрогнула от потери его тепла, когда его рука покинула ее грудь и скользнула вниз по ее телу.

— Я?

— Удивительно, но да.

Его рука водила томные круги на ее животе, с каждым поворотом поглаживая все ниже.

— Настолько, — он поцеловал ее подбородок и вернулся к тому чувствительному месту сразу за ухом, которое заставляло ее дрожать, — что, если бы у нас была своя ложа, — его рука скользнула вниз ее живота, как будто ища жар, причиняющий ей сладкую боль, — мне бы очень захотелось тебе показать насколько.

Она застонала от его слов. Тепло его руки проникло сквозь тонкий бархат ее платья, как будто его вообще не было, и просочилось в нижнюю часть живота, вызывая боль между ее бедрами чуть выше кончиков его пальцев. Ее существование