* * *

Слова Демьена немного помогли. Вернулось чувство опасности, отодвинув куда-то глубоко в темный уголок души вспыхивающую алым угольком боль, и Уна смогла сосредоточиться на окружающих ее людях. Исподтишка она разглядывала лица студентов, встревоженных вестью о визите нюхачей, но не замечала ни злобного лица, ни злобного, затравленного взгляда, который, по ее мнению, выдал бы некромага.

Ничего.

А ведь именно для этого — чтобы некромаг, если таковой в академии имелся, — и была разглашена эта новость. Чтобы некромаг занервничал и выдал себя. Но никого подозрительного Уна и близко не видела. Вероятно, в этом отчасти была виновата Хельга — ее новая знакомая, первокурсница-блондинка. Она прилипла к Уне как банный лист, таскалась за ней повсюду и таинственным шепотом рассказывала свежие сплетни академии — в частности о том, что, кажется, Аргента ночью в академии не было! И старшекурсники устроили оргию. Вытворяли одним демонам известно что, и даже — тут глаза у Хельги сделались круглые и большие, как золотые соверены, — пили вино. Пантера Аргента, ворвавшаяся на вечеринку, перебила множество бутылок и наставила печатей всем, кого сумела поймать, а пойманных, говорят, много. Сегодня они вместо занятий убирают погром, устроенный пантерой. Аргент очень злится и поговаривает об отчислении.

Вся эта информация нудным потоком лилась в уши Уне и та лишь кивала головой и поддакивала, устав отмахиваться от назойливой собеседницы и сдавшись на ее милость.

Но событие это — визит в академию нюхачей, — было на самом деле волнительное, студенты испуганно переговаривались, обсуждая, что же именно захотят узнать нюхачи, принюхиваясь к каждому из них, и не посмеют ли они нечаянно прикоснуться к разуму так, что потом не вылечиться никакими целебными отварами.

Нервозность охватила не только студентов. Преподаватель по маскировке — кажется, тоже из клана потомственных нюхачей, — тоже волновалась. Потирая худые, сухие ладошки, она хихикала, словно разум ее покинул, и тему для изучения она словно нарочно выбрала такую, которая была бы интересна нюхачам.

Поговаривали, преподаватель Талула (странное, нездешнее имя) хотела попасться на глаза королевским нюхачам, как-то перед ними отметиться, чтобы они потом замолвили за нее словечко перед Алым Королем. Эта скрюченная, сутулая женщина, еще молодая, но уже похожая на свернутый иссохший лист, была одержима мыслью построить себе карьеру при дворе. Отчасти Уна ей позавидовала — Татула с ее сутулыми плечами, сгорбленной костлявой спиной и отвратительными пальцами, тонкими и суставчатыми, как лапки паука, непременно занималась бы своим любимым делом — вынюхивала чужие тайны. И ни у кого и мысли б не возникло сделать ее обольстительным агентом, способным на все ради Алого Короля…

— Тема сегодняшнего урока, — потирая зябко костлявые ладони, произнесла Талула, — маскировочный запах. Вы все наслышаны о визите королевских нюхачей. Это могущественные маги, несмотря на свою неприятную внешность и странное поведение. Они находятся на грани двух миров, двух реальностей — прошлого и настоящего, — и поэтому не всегда могут понять где один мир заканчивается и начинается другой. Картины прошлого туманят их разум, но это вовсе не означает, что они безумны. Нет! Это очень хитрые существа.

Казалось, Талуле доставляет невыразимое удовольствие превозносить свою касту, ее глаза с каждой похвалой, отвешенной на сет нюхачей, разгорались все ярче.

— Но даже этих совершенных существ можно обмануть, — торжествуя, произнесла она. Наверное, она сама выдумала, изобрела этот способ, и ей не терпелось показать, что в своей среде она самая умная и талантливая. Странное тщеславие, подумала Уна и усмехнулась.

— Нюхачи, — продолжила свою лекцию Талула, — мыслят иначе. Для них нет неживых предметов, каждая вещь для них обладает своей жизнью, своей памятью и историей, которую они вынюхивают. Зрение их слабо; если человек будет стоять неподвижно, они вполне могут его не заметить и принять за предмет мебели, обстановки… И поэтому от чужих нюхачей, охраняющих дом врага, — Талула усмехнулась, — вполне можно спрятаться, если слиться с ним на уровне воспоминаний. Прикинуться шторой. Колонной. Красивой статуей.

— Это как? — выкрикнул кто-то с задних парт.

— Очень просто, очень, — прокаркала Талула. — Нужно всего лишь сварить эликсир… духи с запахом и памятью той вещи. То же самое можно проделать и в лесу, и в подземелье — даже если вас преследуют не нюхачи, а простые охотничьи собаки. Это даже еще лучше. Достаточно немного оторваться от погони окропить себя этим эликсиром. Запах леса перемешается с вашим запахом, и для погони вы превратитесь в порыв ветра, перебирающий листья. Растворитесь в воздухе. Правда, действует он недолго, и вам придется побыстрее убраться подальше от погони. Но этому вас научат на других предметах. Итак, попробуем приготовить этот волшебный эликсир! Раскройте ваши учебники и прочтите, какие ингредиенты вам понадобятся для приготовления этого зелья… И не забудьте — именно это зелье нужно готовить на синем пламени, так что не забудьте разжечь ваши грелки и добавить в пламя сушеный цветок белой сирени. Все имеет значение. Не торопитесь, будьте внимательны…

— Здорово, правда? — шептала скороговоркой неугомонная Хельга. — Так можно и в королевский дворец проникнуть! Нюхачи пустят, если ты убедишь их, что от тебя пахнет вазами из гостиной Его величества! И тогда можно танцевать всю ночь до утра и если повезет, то составить пару Его Высочеству Демьену! — Хельга от восторга даже в ладоши захлопала.

— Все не так просто, — отозвалась Талула, услышав ее восторженную речь. — Нюхачи не глупы, далеко не глупы! Прикинься вы вазой и окажись, скажем, в бальной зале, и нюхачи заметят, что этот предмет откуда-то из другого места. Они коснутся вас, чтобы проверить… и кто знает, смогут ли они остановиться, прежде чем растерзают ваш разум в клочья!

— А если взять человека, — не унималась Хельга, демонстрируя Талуле длинную рыжую волосину, снятую с рукава Уны, — то можно им прикинуться? Нюхачи не различат?

— Хороший вопрос, — ответила Талула, довольно щуря глаза. — В этом-то и есть суть их работы. Принимая на себя память и запах другого человека, вы, конечно, сможете им притвориться… но готовы ли вы ответить на вопросы, которые нюхачи вам тогда зададут? На те вопросы, ответа на которых вы не знаете? Скажем, — Талула взяла из рук Хельги волосину Уны, осторожно бросила ее в закипающее варево и помешала серебряной потемневшей ложечкой, глядя, как рыжий волос растворяется в месиве, — какого цвета глаза у матушки мисс Вайтроуз? И недостаточно угадать и сказать, к примеру, «карие». Нет. Надо будет вспомнить, в мельчайших деталях, каково это — когда в них светит солнце, какие пятнышки и точки есть на радужке, как они выглядят в пасмурный день или спросонья… Нюхачи будут искать ответы на этот простой и невинный вопрос и просто искалечат вам разум.

— О-о-о-о! — протянула Хельга благоговейно. Ее отвар закипал, Талула склонилась над стеклянной колбой, вдыхая поднимающийся пар.

— Да, так пахнет Белая Роза, — пробормотала она. Ее ноздри трепетали, и Уне показалось, что вместе с запахом Талула вдыхает кусочек ее, Уны, жизни, поглощает его, пристраивает на свою тлеющую жизнь как нищий — заплатку на свое ветхое платье. — У вас получилось сварить зелье. Но я ставлю вам неудовлетворительно, — своим тощим костлявым пальцем она щелкнула по тонкостенной колбе, и та лопнула с громким треском, залив кипящим зельем огонь горелки. — Потому что законом запрещено варить зелья с запахом людей, особенно — агентов Короля. Или будущих агентов Короля, — поправилась Талула, поняв что нечаянно сболтнула лишнего. — Ни капли. Нет. И хранить нельзя. Вы должны бы это знать, потому что Закон о неприкосновенности собственности Короля — это первый закон, который вы обязаны были выучить при поступлении сюда.