уж много. Но едва я начал, как Мистер Т. уже закончил, и он подчистил все без остатка, за исключением кое-чего. Итак, здесь собрались несколько умных мужчин – даже преподаватель колледжа – и две проницательные дамы, а я заметил, что проницательная дама превзойдет любого мужчину, так уж повелось со времен Адама. Может ли кто-нибудь из вас сказать мне, что именно Мистер Т. не съел?

– Давайте посмотрим, смогу ли я вспомнить, что вы заказали, – сказал Стюарт Блейн. – Блины с ветчиной, не так ли?

– И стакан молока, – добавила Элеонора Болд.

Улыбка тети Оливии каким-то образом была одновременно очаровательной и высокомерной.

– Ничего сложного, мистер Смарт. Конечно, речь про ветчину.

– А я думаю, молоко, – встрял мистер Макафи. – Многие люди его не переваривают, знаете ли.

Стюарт Блейн покачал головой.

– Блины.

– Стюарт, дорогой, – сказала тетя, – это же совершенно очевидно – не так ли, Элеонора? В нашей стране можно встретить два больших отклонения в области пищи: ортодоксальный иудаизм и вегетарианство. И мистер Тилли из рассказа мистера Смарта не стал бы есть ветчину, к какой бы группе ни принадлежал.

Блейн все еще не соглашался.

– Ви, Джулиус намерен нас удивить, и поэтому я не сомневаюсь, что не съеденное блюдо было одним из главных в трапезе.

– Кроме того, – заметила Элеонора Болд, – он сказал, что этот аптекарь закончил есть, едва начав. Я поддерживаю Стюарта. Блины.

– Я не отвечу прямо сейчас, потому что вы не поймете, в чем смысл. Позже все изменится, тогда и объясню.

Так или иначе, Мистер Т. подождал, пока я закончу, потом заплатил за нас обоих, и мы вернулись в его заведение. Он показал мне, где что находится, и чем больше я смотрел, тем больше приходил к мысли, что по чистой случайности попал в одну из лучших аптек во всей стране, так как у него было почти все, о чем я когда-либо слышал во время учебы, и многое, о чем мне слышать не доводилось. И я уже достаточно изведал об этом бизнесе, чтобы знать, что во многих аптеках не держат на складе более редкие препараты – только заказывают, если какой-нибудь врач поблизости начинает их выписывать.

Примерно через полчаса Мистер Т. спросил, достаточно ли хорошо я освоился, чтобы поработать без него. Я сказал, что вполне, и он заявил, что в таком случае идет домой, а мне надлежало закрыться в восемь и тоже прийти туда – он обещал показать, где выделит мне место для ночлега. Мистер Т. написал адрес на клочке бумаги и дал указания, как туда добраться; это было всего в пяти кварталах. Примерно через час, убедившись, что он ушел по каким-то своим делам, я ненадолго закрыл аптеку – он дал мне ключи, чтобы я мог запирать дверь на ночь, – и отправился на железнодорожную станцию забрать свой саквояж, который оставил там и о котором беспокоился. После этого я не покидал заведение.

Клиентов было немного, и я заметил, что они не спрашивали о Мистере Т., хотя явно удивлялись, обнаружив меня вместо него. Один все-таки поинтересовался, не выкупил ли я дело, но когда я сказал «нет», на этом все и закончилось – он просто замолчал. Мало-помалу наступило время обеда, и я подумал о том, чтобы закрыть аптеку и опять пойти в кафе – яичница и сосиски были хороши, – но вспомнил, что уже выходил за сумкой, и решил остаться до ужина, а там уж поесть как следует.

Было около шести часов, когда Мистер Т. вернулся – не в белом халате, как раньше, а в черном костюме с маленькой ленточкой вместо галстука, как многие одеваются в тех краях. Он спросил, ужинал ли я, и когда я ответил, что нет, поинтересовался, не хочу ли я зайти в бакалею и забрать для него кое-что, чтобы мы могли поужинать дома. Я сказал, что так и сделаю, и он дал мне десять долларов и небольшой список; и еще велел не ждать до восьми, потому что бакалея к тому времени закроется, а пойти прямо сейчас, забрать все необходимое и встретиться с ним у него дома. Он сказал, что закроет аптеку сам.

Я нашел его дом быстро и без проблем, но Мистера Т. там не оказалось. В тех краях строят узкие дома из-за жары, и людям нравится, когда ветру ничто не препятствует. Некоторые узкие от фасада до задней стенки – то есть широкие, но не глубокие, если вы понимаете, о чем я; другие узкие, если смотреть на них спереди. Жилище Мистера Т. было из последних, двухэтажное, но такое тесное, что с виду казалось не больше коттеджа, хотя на самом деле уходило далеко назад.

Участок, на котором стоял дом, тоже был узким, а передний двор – глубоким, с дорожкой чуть шире пары ботинок, проходящей прямо посередине и покрытой морскими ракушками вместо гравия. С одной стороны от нее росло апельсиновое дерево, с другой – лимонное. На крыльце с сетками от комаров хватало места для трех кресел; к нему вело восемь-девять ступенек. Я поставил продукты на верхнюю из них и попробовал открыть дверь, но она оказалась заперта. Это меня озадачило, поскольку я уже понял, что там все было примерно так же, как и здесь – никто почти никогда не запирал двери, если только не уезжал надолго. Но та была точно заперта, и никто не ответил на мой стук.

Я оставил продукты и спустился по ступенькам обратно, чтобы получше рассмотреть дом. Он был двухэтажным, как уже было сказано, и имел высокую скатную крышу с уклоном спереди назад. Над крыльцом был наклонный козырек, который заканчивался под передним окном второго этажа. Я обошел дом сзади – вы помните, он был длинный. По обе стороны увидел пришедшие в запустение клумбы и сказал себе: «Природа одержала верх над тем, что так старательно возделывала покойная бедняжка миссис Т.». Сзади стояла собачья будка, но не было никаких признаков собаки, и повсюду росла высокая трава.

Я снова подошел к фасаду и посмотрел на дом, пытаясь решить, что делать дальше, как вдруг занавески на окне второго этажа шевельнулись. Поверьте мне, это было странное зрелище; как будто кто-то, стоя перед этим окном, тихонько их раздвинул – вы знаете, как это бывает, – чтобы выглянуть наружу. Только лица я не увидел.

– Это история о привидениях, мистер Смарт? – спросил Стюарт Блейн.

– Полагаю, да.

– Жаль, что с нами нет моей невестки! – воскликнула тетя. – Она разбирается в привидениях – все знает про оживших покойников, полтергейсте и бог