метрах от «Ласточки» Обулк сел на корточки, выгнул спину и острым верхом — головой или рогом? — врезался в грунт. Во все стороны полетели комья земли, словно заработал строительный бур. Минут через пять вокруг ровной круглой ямки, в которую погрузился Обулк, образовался холмик из дёрна, краснозёма и песка.

Болтун, сложив трубочкой пальцы, приставил их к уху. Но и без этого было слышно, как под ногами, медленно опускаясь, шуршит живая капающая машина. Все дружно переглянулись, а Мотс нервно захихикал. Это он предложил Болтуну привлечь к делу кумиди, представителя расы копачей, но видеть его в работе Мотсу ещё не доводилось. Через пять минут Обулк вылез на поверхность, заметно прибавив в весе. Червяка словно растянули на станке, в два раза увеличив в размерах, в результате чего складки на его теле исчезли. Кумиди скрючился и принялся дёргаться и извиваться. Болтун испуганно отпрыгнул в сторону и как раз вовремя — из Обулка хлынула потоком густая тяжёлая слизь. Это была земля, которой кумиди заполнял полости тела, похожего на собранный в складку длинный чулок, а потом от неё освобождался. Обретя прежний вид, червяк-копач снова полез в яму. Он изрыгал землю ещё трижды и закончил показательное выступление на другом краю луга, свалив пышно цветущий куст. Вылез на поверхность и отряхнулся как собака, вибрируя длинным гибким телом снизу вверх и обратно.

— Да-а, впечатляет, — покивал Рэм. — А говорить-то он умеет?

— С трудом. Но я его понимаю, — деловито произнёс Болтун.

У Обулка на брюхе торчали три пары коротких жилистых шестипалых рук, и Рэм в порыве искреннего чувства хотел было пожать каждую, но червяк-копач отпрянул.

— Хозяин, я вас уже предупреждал: земное рукопожатие в Бериане разные народы воспринимают по-разному, — сказал Болтун. — Не забывайте об этом. А ты, Обулк, успокойся. Хозяин тобой доволен и берёт в команду… Теперь, когда у нас есть способ проникнуть на вражескую территорию, надо поразмыслить над тем, как до неё добраться, — заключил Болтун, довольный собой и тем, как помог хозяину.

Вернувшись на «Ласточку», стали спорить. Циклоп предлагал лететь на корабле, а Мотс настаивал передвигаться по суше — на вездеходе с антигравитационной подушкой (такой имелся в распоряжении пиратов). По воздуху получалось быстрее, но было проще оказаться в щупальцах радаров Хона.

— Нет, мы должны подойти незаметно, иначе всё зря, — сказал Рэм.

На этом спор закончился. Вездеход поступил в распоряжение разведгруппы вместе с механиком Иглом, который был повёрнут на технике не меньше Циклопа, и ни за что не хотел разлучаться с КС-12. Таким образом состав отряда увеличился ещё на одного члена.

Загрузили продовольствие и боеприпасы и на рассвете, как только над джунглями рассеялась смоляная мгла, тронулись в путь.

Циклоп был за штурмана. Предварительно гриз выстроил маршрут с помощью навигатора «Ласточки», а с собой взял прибор, который показывал в воздухе цветную проекцию местности и точку движущегося вездехода. Рэм спросил, как это работает, и гриз терпеливо объяснил по пунктам — из него вышел бы отличный педагог.

Мотс и Облук большую часть времени спали. Болтун, томясь от безделья, сначала облазил все закоулки КС-12, а потом пристал к механику, требуя. чтобы тот вёл машину помягче, без тряски.

Вездеход летел над рекой, вздымая крутую пенистую волну. Иногда, срезая излучину, поднимался над лесом и разгонял стаи птиц, но потом снова прижимался к воде.

Темнело на Харде быстро. Учитывая эту особенность, о ночлеге подумали заранее. Джунгли вдоль берега стояли сплошной стеной, поэтому ночевать решили на воде, в самом широком месте.

Когда зашло солнце, Рэм сменил на посту Мотса. Мотс громко зевнул, почесал тугое брюшко, стянутое широким бендарским поясом с металлическими наклёпками, и ушёл спать. От воды тянуло прохладой. После дневного пекла было приятно ощущать, как по телу бегают жирные мурашки.

КС-12 тонул в стрёкоте насекомых, в лесу стоял птичий гомон. Но через час всё стихло. Тишина и мгла, окутавшая вездеход (бортовые огни освещали лишь узкую полоску воды), слились воедино, и Рэму казалось, что он достиг конца света. Страшно было представить, насколько далеко сейчас Земля, родной город, Валерка. Навалилась грусть. Рэм постарался не думать о доме и сосредоточиться на Геле, но мешала тишина — такая объёмная, что мысли в ней гудели, как слова в пустой комнате. Что-то тревожное чудилось в сгустившейся темноте.

«Хорошо, пусть так, это не даст мне заснуть», — подумал Рэм. Только на минуту прикрыл глаза, а когда открыл, уже светало, и над рекой вился молочно-серый туман, похожий на облака. Где-то всплеснула вода — должно быть, рыба. Всплеск повторился. В тумане различалось едва приметное движение — кто-то плыл. Но вот движение прекратилось, было только слышно, как о борт бьётся пологая волна. Рэм перегнулся через планшир и вздрогнул от устремлённого на него взгляда — чёрная кожа, мясистые губы, сплющенный нос с длинной кривой костью в широких ноздрях. Такое лицо Рэм видел на обложке журнала «Вокруг света». В статье рассказывалось о племенах Амазонии, сохранивших первобытный образ жизни. Дикари занимались охотой, рыбалкой и сбором плодов. Разрисовывали себя краской, продевали в носы, губы и уши разные предметы и исполняли ритуальные танцы. Журналист, проживший в племени полгода, уверял, что каннибализм у аборигенов остался в прошлом.

Чёрное лицо не выражало ни агрессии, ни миролюбия, и походило на каменную маску. Маска покачивалась на волне, словно прибитая течением. Рядом с ней вода чуть всколыхнулась, и на поверхность вылезла кисть со скрюченными пальцами, а потом и вся рука, показавшаяся Рэму несуразно длинной. Рука схватила Рэма за воротник. В тот же миг к нему со всех сторон потянулось ещё с десяток жилистых рук с растопыренными пальцами. Рэм попытался высвободиться, но не смог. Тогда он несколько раз ударил кулаком в неподвижное маску, и пальцы, сжимавшие одежду, разжались. Рэм отпрянул от планшира и крикнул: «Полундра!» — слово, которое никогда раньше не использовал, но почему-то сейчас именно оно слетело с языка.

Бластер не отцеплялся