жизни русского общества, придется смириться с тем, что создал «Домострой» мужчина – стиль книги мужской. Даже самая выдающаяся из женщин не способна так перевоплощаться. Да и не нужно ей это!

Внимательное знакомство с творением неизвестного новгородца может подсказать пытливому человеку (мужчине или женщине – безразлично), что автор являлся строгим и невоинствующим конфуцианцем, даже если он и ничего не знал о Великом учителе, сказавшем за 2000 лет до рождения «Домостроя» замечательные слова: «Государь должен быть государем, отец – отцом, сын – сыном», а значит, женщина прежде всего должна быть женщиной. Конфуций в своих высказываниях не только обосновывал выдвинутые им постулаты, но и уверял учеников и всех сограждан в том, что он и на практике легко может доказать состоятельность своего учения. Сделать ему это не удалось по причине слишком уж халатного отношения правителей Поднебесной к своим обязанностям, к своим согражданам, которых Великий учитель обещал сделать хорошими, законопослушными подданными…

Невольно напрашивается вопрос: «Кто же помешал Учителю царей сделать настоящими царями, отцов – отцами, сыновей – сыновьями, а женщин – женщинами?» Кому эта неразбериха, которую обещал упорядочить Конфуций, была выгодна?

Точно ответив на данный непростой вопрос, человечество может сделать величайший скачок на пути прогресса межполовых взаимоотношений (духовных, душевных, материальных, моральных, любовных), о чем, не секрет, мечтают издревле все нормальные мужчины и женщины.

Об этом мечтал и автор первой редакции «Домостроя», а позже и знаменитый Сильвестр, сыгравший выдающуюся роль в жизни Ивана IV Грозного, которого многие женщины, мягко говоря, ненавидят и говорить о котором без предварительного знакомства с «Домостроем», «Стоглавом» другими шедеврами мысли XV–XVI веков было бы нелогично.

«…А женатые со своими женами законно бы жили по духовного отца наказанию, от жен бы своих не блудили, а жены от мужей; да чему сам от государя научен, того бы и жены наказывали (тому бы и жен учили), всякому страху Божию и вежеству, и государыни бы слушали, и повиновалися во всем, и своими труды и рукодельем выслуживала (своими трудами и ремеслом заслужили бы милость ее), а не крала бы, и не бляла (не блудила), и не бражничала, и с дурными речьми к государыне не приходила, и волхвов и с кореньем и с зельем, кто тем промышляет, с теми бы отнюдь не зналася и государем бы про таких людей не сказывали, то бо будь слуги бесовские»[19].

Не писали бы автор «Домостроя» и Сильвестр в своей редакции о том, чего не было. Значит, было. А в статье 36 не говорил бы Сильвестр о пьянстве женском, значит – пили, не в укор им будет сказано. Что было, то было, быльем проросло. И мужики баловались, грешили, то есть. И о них словечко сказано в «Домострое». Но с них спрос особый. Чисто по-конфуциански, о чем, например, говорит даже название одной из статей: 39. «Аще муж сам не учит, ино суд от Бога приимет». То есть если хозяин не учит жену и домочадцев дом «по Бозе строить», то Бог его за это и накажет.

И наконец-то мы переходим к сути (в контексте разговора о женщинах) «Домостроя», который является, по мнению автора данных строк, своего рода поэтическим проектом договора между мужчиной и женщиной, решившими создать свою семью, вести совместное хозяйство – мини-государство, молекулу, основу страны и ее крохотный прототип.

В этом государстве «Домострой» отводит женщине ту роль, которую она и исполняла в Древней Руси: роль хранительницы, домашнего очага, домоправительницы, своего рода главного министра всех внутренних дел, хозяйственных, административных, демографических, воспитательных, образовательных и так далее.

Высокая должность! Огромные полномочия! Права, обязанности.

В статье 38 «Как избная порядка устроити хорошо и чисто» говорится:

«Стол, и блюда, и ставцы, и ложки, и всякие суды, и ковши, и братины, воды согрев, из утра перемыты и вытерти и высушить, а после обеда такоже, и вечере, а ведра, и почвы, и квашни, и корыта, и сита, и решета, и горшки, и кукишны, и корчаги також всегда вымыты, и выскресть, и вытереть, и высушить»… и так далее… «Изба, и стены, и лавки, и скамьи, и пол, и окна, и двери, и в сенях, и на крыльцы, вымыть, и вытерть, и выместь, и выскресть, всегда бы было чисто… Ино то у добрых людей, у порядливой жены всегда дом чист и устроен… В такой порядок как в рай войти».

«Всего того и всякой порядни жена смотрела и учила слуг и детей добром и лихом: не имеет слов, ино ударить»[20].

Кроме чистоты в избе, женщина-хозяйка следила за всем хозяйством. И отвечала она за все хозяйство перед мужем. И дел у нее – организационных! – было куда больше, чем у известной Золушки, а справляться с делами заставляла сама жизнь. К сожалению, мы не имеем возможности бесконечно цитировать это произведение, но любой желающий может убедиться в обоснованности заявленной выше мысли о том, что женщина, выполнявшая (каждая на своем социальном уровне) роль домашнего главного и единственного министра всех внутренних дел, играла в жизни отдельной семьи (а значит, и всего русского народа) выдающуюся роль. А если вспомнить извечное тяготение женщин к рукоделию да прибавить к этому поэтическое дарование, которое в XVIII веке, когда все в Русском государстве изменилось по сравнению с XV–XVI веками, потрясло Киршу Данилова (в своем месте мы расскажем и об этом), то можно с большой степенью достоверности заявить, что все доброе, невоинственное, душевное, духовное в русской душе, в русском духе формировалось в IX–XVI веках под влиянием этого главного и единственного министра всех домашних дел, то есть русской женщины.

Она была формирующим стержнем всего русского. И, думается, она понимала степень ответственности и высочайшее свое назначение. И мужчины понимали это! По вечерам, в интимном уединении, супруги, конечно же, любили друг друга, и им было хорошо, но, как сказано в «Домострое», вероятно, после нежных ласк, утомлясь от них, отдыхая, вели беседы по ведению хозяйства, советовались. А как же иначе! Самые близкие люди на свете, муж и жена, государь и главный, единственный министр, отец и мать детей своих, просто обязаны были устраивать вечерние пятиминутки, небольшие такие совещания по производственным вопросам. Ничего тут особенного, сверхъестественного нет: поужинали, помолились, поласкались, посовещались и уснули крепким сном. А утром – у каждого свои дела.

Не слишком ли идеальной получилась у нас картина русской семейной жизни? Конечно же, идеальной, и даже слишком. Как у Конфуция. Но автор первой редакции «Домостроя», а за ним и Сильвестр (как и Великий учитель в свое время) не