— Просто думайте, мадемуазель, наша память — уникальна, даже, если нам кажется, что мы чего-то даже не видели, менталист способен найти что-то интересное.

Я кивнула. Пажи… надо вспомнить тех, кто крутился около столиков с напитками и потому мог подлить зелье.

— Интер-р-р-ресно, — протянул месье де Грамон, кладя руки мне не плечи и с силой нажимая на них, — значит, ментальный настой… далеко не каждый в столице сможет приготовить его. Запомните, мадемуазель, на будущее, если попадете на настоящий бал, пейте разбавленное водой вино. Большинство зельев не сочетаются с алкоголем. Молодых правильных девушек, которые пьют только воду, частенько ловят на этом, утаскивая за занавески… Дальше!

Я не решилась задать вопрос, что таки происходит в укромных уголках, тем более менталист сам оборвал свою речь, а, значит, явно не обсуждали новые выпуски альманахов с романами. Видимо там происходило то самое таинственное «нечто», что губило репутацию девушки навсегда.

Старательно отгоняя мысли о танце с месье Отисом, вспоминала, как подслушала компанию юношей, когда студенту стало плохо

— Не торопитесь, мадемуазель. Представьте, что вы еще на уроке, оглядитесь.

Разве я заметила что-то интересное? Но, вспомнив слова, месье де Грамона послушно «завертела» головой.

— Замечательно. И любопытно. Дальше?

Я «шла» по коридору к той самой галерее и почувствовала живительный воздух. И хотя я изо всех сил попыталась «умолчать» о способе проникновения на балкончик, но, видимо, у меня это не получилось. Впрочем, менталист только хмыкнул, пока я уже спешно представляла себе разговор двоих мужчин.

Месье де Грамон словно забыл о моем существовании: руки с плеч убрал, а в комнате стояла такая тишина, что я начала сомневаться, а был ли в комнате кто-то еще. И что дальше? Я уже несколько раз прокрутила в голове недавний подслушанный разговор, а никакой реакции не последовало. Впрочем, стоило только подумать об этом, как сзади раздался грохот и я вздрогнула. Удивленно обернулась и ужаснулась открывшейся картине: месье де Грамон свалил решетку камина, а сейчас стоял спиной ко мне, тяжело облокотившись руками на стену.

— Месье, — робко позвала «Цепного пса», который начал пугать меня своей неподвижной фигурой.

— Кукла значит, — прошипел внезапно мужчина.

Ах, вот значит что! Он «услышал» какими эпитетами наградили короля эти заговорщики! Я признаться не очень поняла, в чем дело, но вот слова о звезде, первой крови, наталкивали меня на нехорошие мысли. В прошлый раз, на балконе в Лангене, когда фавориты искали тайный ход, дофин тоже говорил что-то подобное. Не идет ли речь о чем-то действительно существующем? О чем-то пугающем…

Если бы я не слышала дофина, то, наверное, предположила бы, что спанец врет. А что? Дикари лгут как дышат и вряд ли их остановили бы чужие жизни для благополучия своей страны.

— Спанцы заинтересовались маленькой Эвон де Сагон, — задумчиво протянул месье де Грамон, настолько необъяснимо резко меняя настроение, что я растерялась, — считают, что вы одна из невест фаворитов…

— Но это же не так, месье! — Возмутилась, глядя в спину менталиста.

— А ведь я мог бы им позволить убить ее, — тихо прошептал мужчина, видимо думая, что я его не слышу, — и посмотреть как ОНА обрушит гнев на Спанию. Но ведь ЕЙ будет не безразлично кто стоит за всем этим, и второй целью стану я и то, что мне дорого. Моя Франкия. А вот этого я уже не могу допустить.

Я застыла. Убить меня? ОНА?

Зябко поежилась и встретилась с глазами менталиста. А ведь ему ничуть не жаль меня. И если бы моя смерть хоть что-то решила! Ох! Облизнула внезапно пересохшие губы. Это страшно. Я уже представила, как де Грамон выносит мое безвольное мертвое тело на руках и передает спанцам, сопровождая «подарок» безумным хохотом. А потом мой несчастный труп сожгли бы во славу Бога! Да уж, дикарям бы понравилось.

— Я просто счастлив, что вы не питаете иллюзий в мой адрес.

— Даже не думала, месье, — тихо «повинилась», опуская голову как можно ниже.

Дед всегда говорил, что вот мы, васконцы, самые преданные слуги короны. Но виконт явно ошибался, передо мной сидел «пес», куда более верный стране, но не королю и даже не правящей династии, а Франкии. Это было жутко и прекрасно одновременно.

— Спанцы хотят уничтожить купол? — Спросила, когда молчание затянулось.

— Что вы знаете из истории нашей страны, мадемуазель? До Великой смуты?

Хороший вопрос. В лангенской академии историю преподавали плохо. Мы зазубривали великие деяния Луи Первого и реформы Луи Второго, по прозвищу Мудрый: про тутовые деревья и насыпные острова, отодвинувшие границу купола от береговой линии, что не позволило вражеским кораблям обстреливать побережья, про почти четыреста лет мира. А до Великой смуты? Уроки помнились мне плохо. Во-первых, было не интересно, во-вторых, это было на первом курсе, когда мы только познакомились с Армель и Авророй и первое время не могли наговориться друг с другом.

Пожала плечами и виновато улыбнулась.

— До Великой смуты крестьяне и горожане стонали под тяжестью налогов, так как на военные компании необходимы были деньги, а шаткий мир достигался путем взаимовыгодных браков с соседями, которые впрочем, не спешили помогать новообретенным родственникам. Нашей стране приходилось не раз и не два участвовать в войнах, тогда и сложилась слава васконцев как непримиримых и отважных воинов.

— Одна из королев прошлого — княжна из Руссы, — радостно вставила я, припомнив интересный урок.

— Да, вы правы. Она привнесла весьма многое в нашу страну. Но были и другие династические браки: со Швейлой, с Варварикой и даже Спанией. Мать Луи Первого была спанкой и сестрой тогдашнего короля. Собственно, когда муж королевы Изабеллы умер, не оставив завещания, между его детьми и разгорелась настоящая борьба за власть. Старшая дочь королевской четы, Анна-Мария, если вы вспомните, весьма похожа статью на мать и всю спанскую родню, как раз готовилась к браку с королем Швейлы Эриком. Но судьба стать женой престарелого короля не прельщала Анну-Марию и она, при поддержки матери и спанцев, решила устроить переворот. Началась гражданская война. Чужая королева, мадемуазель Эвон, никогда не поставит интересы Франкии превыше свой родины, а Изабелла-спанская пеклась только о нашем соседе.

Я кивнула. Выдай меня сейчас замуж в чужую страну, я тоже думала бы только о Франкии. Как можно вычеркнуть родину из памяти? Даже при том, что получается королева была врагом (она же хотела спанского господства на нашей земле), я не могла ее осуждать.

— Спанцы заявили, что имеют серьезные притязания на трон и даже предложили Анне-Марии жениха из своих. Принц-консорт при правящей королеве! И всего-то нужно было устранить остальных конкурентов на трон. Двух братьев: Луи и Жана. Луи, наш будущий король, будучи младшим сыном, по обычаям того времени готовился к принятию сана. Он обладал даром-говорящего-с-книгами, как и вы, мадемуазель, а потому серьезно не рассматривался отцом как будущий король. Во главе государства должен был стоять сильный маг, который бы мог вести за собой войска и служить примером для солдат. Вот Жан весьма подходил на эту роль — у него был дар огневика и армия его боготворила.