Ростислав Владимирович среагировал немного позже. Террорист понял, что его усилия тщетны и, выпустив оставшиеся пули из револьвера, отбросил его и полез в карман, достав через несколько долгих секунд бомбу. Оставшиеся пули также застряли в воздушном щите, а вот бомба могла поставить жирную красную точку на всём, и тут великий князь показал, что и он тоже что-то умеет.

Он проделал небольшие пассы руками, и кружившийся вокруг снег быстро стал собираться в комок, а собравшись в одно целое, ударил в террориста со всего размаха. Удар оказался такой силы, что отбросил нападавшего назад и, потеряв равновесие, террорист упал. Рука его выпросталась из кармана, с зажатой в ней бомбой, выпустила её, и та, заскакав по мостовой, взорвалась с оглушительным грохотом.

Всё это произошло буквально на наших глазах за столь короткое время, что мы успели только остановиться да открыть рты, не зная, как поступить дальше. После первых выстрелов многочисленные прохожие бросились наутёк. Женщины с диким визгом, а мужчины молча бежали, куда глаза глядят, торопясь уйти с линии огня, а уж после взрыва бомбы немногочисленные оставшиеся смельчаки и зеваки, что застыли на своих местах, бросились на землю.

Эхо взрыва далеко прокатилось по окрестным улицам, отражаясь от стен высоких зданий и уходя в сторону Петровского залива. Оно же и заглушило звуки основного нападения, которое, видимо, и рассчитывало на нечто подобное. И тут откуда-то в сторону великого князя пошла волна пламени, сжигая всё на своём пути.

Адъютант и сам великий князь попытались её остановить, и общими усилиями им это почти удалось, когда откуда-то из окна сухо щёлкнул похожий на винтовочный выстрел, а за ним ещё один, но сделанный уже вовсе из неизвестного оружия. Ростислав Владимирович пошатнулся и упал на снег, лицом вниз, из-под его тела быстро потекла горячая кровь, что, дымясь на морозе, пробивала себе путь кровавым ручейком, застывая недалеко от тела и превращаясь в красный лёд.

— Убили! — выдохнул Пётр.

— Бежим! — крикнул я, но не от испуга, а для того, чтобы поймать убийц. Я сразу понял, что ни я, ни Пётр великому князю не поможем, да возле него уже стоял адъютант, он более компетентен, а вот за убийцами он не побежит, не сможет оставить великого князя.

— Куда⁈

— Ловить убийц!

— Ты с ума сошёл! У нас нет оружия.

Вместо ответа я подскочил к адъютанту и к водителю автомобиля, что кинулись помогать великому князю.

— Дайте мне оружие, я поймаю их!

Оба посмотрели на меня, как на сумасшедшего, и занялись оказанием медицинской помощи раненому. Поняв, что они не восприняли моё предложение всерьёз, я бросился к террористу, что стрелял и пытался кинуть бомбу. Он в это время лежал на мостовой и дёргался, не в силах самостоятельно подняться. Его не только приложило ударом, направленным великим князем, но и посекло осколками от собственной бомбы, но он ещё находился в сознании, заливая всё вокруг алой кровью.

«С ним всё ясно», — промелькнула у меня мысль, и я бросился, как коршун, к лежащему недалеко от него короткоствольному револьверу. Пётр остановился, он просто растерялся, не зная, на что решиться, а я не смотрел и вообще не говорил с ним, здесь каждый сам принимает решение, я ему не указчик и не старший.

Подскочив к револьверу, я схватил его и оглянулся на адъютанта, что мог подумать, что я тоже могу оказаться террористом.

— Я поймаю их!

Тот, взглянув на меня, только качнул головой в ту сторону, откуда раздались выстрелы, и вновь повернулся к великому князю, пытаясь спасти ему жизнь. Пётр также растерянно смотрел на меня, не зная, на что решиться, и тут я увидел краем глаза городового, который уже бежал в сторону предполагаемых убийц, стрелявших с окна одного из домов.

Не обращая внимания на агонию анархиста, а я не сомневался, что террорист им и был, я проверил револьвер. К сожалению, барабан оказался пуст, но не мог же убийца не брать с собой дополнительных патронов⁈

Защёлкнув барабан, я подскочил к террористу и стал искать в его карманах патроны, и они действительно обнаружились в левом кармане его пальто. Нащупав бумажную пачку, я с трудом вытолкнул её из кармана и бросился бежать вслед за городовым. Городовой вовсю свистел полицейским свистком, привлекая внимание всех прохожих и зовя на помощь наиболее храбрых из них, либо своих коллег, но пока безуспешно.

Конечно же, никто на помощь ему не пришёл, ведь каждый горожанин жил своей жизнью, которую считал ценнее всего, а уж бежать кого-то искать… этот кто-то может и убить, на такое сложно решиться, и я их понимал. Меня же охватил азарт преследования. Я даже не думал о том, что меня могут убить, просто решил, что надо поймать или хотя бы догнать этих убийц.

Мои ноги бежали быстрее, чем престарелого городового и, на ходу разрывая бумажную пачку с патронами, я отщёлкнул барабан револьвера и стал впихивать в его гнёзда толстые, бугрящиеся тупыми свинцовыми головками пуль, патроны.

Городового я догнал, когда уже успел вложить все шесть патронов в барабан и с явным удовольствием щелчком поставить его на место. Прокрутив для порядка и в угоду юношескому максимализму барабан, я оставил револьвер в руке.

Бежал я быстро, поэтому мне не составило никакого труда догнать полицейского. Городовой же, выпростав из кобуры огромный и старый револьвер какой-то американской марки, тяжело дышал, спеша добежать до заветного подъезда дома, из квартиры которого стреляли в великого князя. На вид городовому могло быть лет сорок, возможно, и больше. Он бежал один, спешил навстречу со смертью, так как врагов имелось двое, как минимум, но он не боялся, стремясь выполнить свой долг. Я догнал его недалеко от нужного подъезда.

— Я с вами! — крикнул я ему.

— А⁈ — запыхавшийся городовой оглянулся на меня, мигом узнав во мне студента.

— Зачем? Там убить могут. Хватит и меня одного, а то ещё и за тебя отвечать, студент!

— У меня револьвер террориста есть, я вам помогу, а то одному не справиться, убить могут, — вернул я его же слова.

— А, ну давай, они, кажись, с третьего этажа стреляли, да ходу дали, наверняка. Я наверх, а ты ищи чёрный выход, долго мы, поди, сбежали они.

— Посмотрим, — ответил я и пошёл вслед за ним.

Городовой, с револьвером наголо, полез по лестнице наверх, а я взглянул в окно