Я и не сомневалась.

Там с ним. А здесь мне хуже… Без него в уютном доме хуже, чем было с ним в грязном ангаре.

Я закрываю глаза и отчетливо вижу его лицо перед собой. Мужская северная красота. Черт, ему безумно идет его имя, как и та немецкая фамилия, которую я прочитала в бумагах компании. Как она точно звучала? Рей… Рейтерн!

Андрей Викторович Рейтерн.

Тогда я и предположить не могла, куда занесет меня судьба, если позволить ухаживаниям босса зайти далеко. Откуда мне было знать? Да и как устоять? Когда он по-мужски уверенно произнес прямую вещь — “Впусти меня”. Так просто…

Правильно.

— Боже, Север, — я шепчу сквозь слезы, которые срываются и делают мокрой подушку.

Я пугаюсь собственного воображения, когда не только вижу его, но чувствую. Теплое надавливающее прикосновение, оно чарующе растекается по моим плечам и кажется таким реальным, что я начинаю дрожать.

— Малышка, — его голос с хрипотцой раздается близко, но приглушенно. — Ты чего?

Это не может быть миражом.

Нет, никак!

Иначе я сошла с ума.

Я порывисто оборачиваюсь и приподнимаюсь на локтях, выныривая из-под подушки. Меня тут же обнимают сильнее и помогают повернуться…

Он!

Он тут.

Рядом.

Вот его лицо, прямо передо мной, светлое и невыносимо красивое лицо с зелеными глазами. А светлые волосы сбиты наверх и блестят, подсказывая, что шампуня они не видели давно. Но это мелочи, зачем я вообще трачу на них время?!

Это же Север!

Живой!

— Это ты, — я шепчу и бросаюсь к нему, закапываясь лицом в широкую грудь. — Ты приехал…

— Приехал, — он кивает и целует меня в макушку. — Конечно, я приехал, я же обещал.

Я дышу им и не могу вместить правду, что он здесь, в свое сердце. Я больше всего этого хотела, а теперь замираю как перед невозможным чудом и не знаю, как согнать оцепенение. Я счастлива и в то же время оглушена. Могу только водить лицом по его футболке, щупать пальцами и что-то бессвязно шептать.

И целовать. Коротко, влажно, пробуя на вкус.

Мой.

Мой.

— Тише, малышка, тише, — Север чувствует, что я дрожу, и успокаивает низким голосом. — Дай поцелую, не прячь лицо.

Он коряво рвется ко мне и становится ясно, что он сам извелся. Я запрокидываю голову и пропускаю выдох, когда наши губы соприкасаются. Север нажимает сильнее, общий выдох обжигает наши губы, и рождается болезненный нервный поцелуй. Мы пока не можем по-другому, мы скорее наталкиваемся друг на друга, чем целуем, но сейчас нужно именно так. Просто чувствовать, надавливать, угадывать, как сминаются чужие губы.

— Больше никогда, — вполголоса обещает Север. — Не отпущу и не исчезну.

— Никогда, — киваю.

— Если надо, наручники надену, но на шаг не отпущу.

— Лучше руками. Просто держи меня.

Он зацеловывает меня. Возвращает долг за каждый день, пока был далеко. Я захлебываюсь нежностью и получаю шанс чуть отдышаться, когда Север отодвигается. Он заглядывает мне в лицо, любуясь мной. У него довольный и тихий взгляд, который я смутно вижу в полутемной комнате. Или вовсе не вижу, а дорисовываю по памяти.

 —  Ты так сладко пахнешь,  — произносит он с довольным эхом в голосе.

Наклоняется ко мне и медленно ведет носом по макушке, но вдруг отстраняется и замирает.

 —  А я вот наоборот,  — он усмехается. —  Прости, малышка, по дороге негде было помыться, а потом увидел тебя...

 —  Ты весь пропах сигаретами.

Я подвигаюсь обратно к нему, наталкиваясь на торс, и обнимаю ладонями его лицо. Не даю отодвинуться вновь, хотя Север больше создает видимость, чем пытается вырваться. Он не может уйти, его тянет ко мне так сильно, что его дыхание напоминает качели  — стремительный рывок и откат назад. Протяжный и хриплый.

Чертовски возбуждающий.

 —  Да,  — я киваю.  — Впервые слышу, чтобы от тебя так несло.

Я смеюсь и чувствую, как щекочут нос горькие табачные ноты. Они исходят от крепкого тела и перекрывают его мужской запах. Тоже сильный и густой. Север явно не придумывает и не принимал душ как минимум пару-тройку дней.

 —  Тебя проводить в душ?

Север вскидывает брови, словно меньше всего ожидал такого предложения, но быстро справляется с собой и начинает самым наглым образом заигрывать. Он закусывает нижнюю губу и зажигает даже не усмешку, а чистый порок. Его лицо преображается, словно включили неоновую подсветку ночного клуба, за дверьми которого на каждый квадратный метр приходится свой грешок.

 —  Как в прошлый раз?  — произносит он с хитрой улыбкой.  — Хочешь, чтобы это стало нашей традицией?

 —  Нет, я хочу не как в прошлый раз.

Тогда он едва стоял на ногах. И злился. Ведь при каждом движении чувствовал,  что в моих руках силы больше, чем в его.

 —  А как?

 —  Ты поймешь,  — я опускаю ладони на его покатые плечи и надавливаю.  — В процессе.

Север с легкостью читает мои намеки. Он поднимается с кровати и утягивает за собой, порывается поднять на руки, но я не даюсь. Вот куда он лезет? Я же помню, что его избили, и понятия не имею, как он провел последние дни без меня. Вдруг было еще хуже? Больнее?

Я поэтому и тяну его в душ, хочу раздеть побыстрее и осмотреть при хорошем свете. И то, что Север не сопротивляется, вселяет надежду. Он бы не дался, если бы решил, что напугает меня свежими ранами. Я узнала разные стороны его характера и то, что он упрямый, уже запомнила. Упрямый рыцарь, если увлекаться уточнениями.

 —  Черт, а Марк зря время не терял,  — Север даже присвистывает после того, как я зажигаю свет.  — Всё в мраморе. Странно, что не в золоте.

 —  Кто бы говорил,  — я подталкиваю его в правильном направлении.

В доме Марка ванная комната намного просторнее и в ней стоит аромат дорогой косметики. Ничего общего с той комнатенкой, в которой Север едва не сорвал шланг со стены. Это хорошо. Впрочем, Север прекрасно всё читает по моим глазам. Он видит, что я сравниваю и провожу параллели между вчера и сегодня.

Он все-таки хмурится и берет инициативу в свои руки  — обхватывает мою ладонь и ведет к угловой ванне. Мы незаметно меняемся ролями и уже кажется, будто это он привел меня и решил развлечь романтическими ухаживаниями. Я с улыбкой смотрю, как Север пытается сориентироваться и найти нужную бутылочку на полке. Он выбирает что-то розовое и нажимает на кран.

Мощный поток начинает заполнять ванну, в которую тут же отправляется треть бутылочки. Я не успеваю остановить Севера, а потом закрываю лицо ладонями.