Ардис подал мне руку, и я вступила в золочёную квадригу, взялась за поручень. Мой царь взял поводья, и вараны, виляя задами, поползли из дворца вначале во двор.

Я, как положено царице, расправила плечи, подняла гордо голову, но во все глаза смотрела по сторонам. Немного успокаивало, что Ардис одной рукой поглаживал меня по спине.

Колесница выехала туда, где пахли сады, шумели фонтаны. По красивой дороге двигались к открытым воротам. Выскочили в город.

Он тоже был белоснежный, высушенный под жарким солнцем. Дома невысокие, молочные, с красными окошками и синими балконами, тонули в деревьях и цветах. Мощёные улочки неширокие, между домами по крышам спускались гирлянды из ароматных цветов.

На фасадах зданий темнели вывески и фонари. Я хотела попасть в город ночью, когда зажгутся все огни.

Радостные жители выбегали на улицы и бросали цветы к лапам наших варанов.

И мне стало невероятно тоскливо. Я грустно улыбалась, глядела на торжественную красоту этого города, который растопчут Теплокровные.

А ведь это суверенная страна, где свои законы. Да, есть рабство, но это же поправимо. Природа, аборигены просто потрясающие.

— Ясна? — Ардис обеспокоенно привлёк меня к себе. — Что случилось, маленькая?

— Я не хочу войны, — призналась я.

— Царица! Многоликая царица! — неслось со всех концов, как призыв к помощи, как возглас надежды, что я помогу им выжить. А я не могла остановить это. И можно было сказать, что война будет из-за меня, но, увы, она началась давно, до моего рождения. Я просто попала в мясорубку.

Ардис не остановится. Ему нужно добраться до человеческого мира, а сделать это можно только через Лес, потому что с Изнички один выход, к Теплокровным.

Догода вообще меня убил своим поведением… Я не глупа, Догода не любит никого, ну, может быть, меня немного, но в войне щадить не будет ни своих, ни чужих. А потом ещё и беженцев вырежит, что посмели покинуть Лес и спрятаться от его деспотии в мире людей.

Нет, он поступит правильно, только вот за казнью потянутся другие убийства… Потому что Геннадий Догода волк кровавый.

Одним словом, я не спасу двуликих. От них останутся воспоминания. Ведь Ардис хочет от меня Многоликих сыновей, которые будут править миром. И Догода уже на подходе к этой гениальной мысли. Если дракона оправдать можно, он когда-то Многоликим был, то от Геннадия Гурьяновича я таких жутких идей не ожидала.

А что круто! Вырежем всех двуликих, заселим мир Многоликими. Меня холодом окатила эта мысль.

— Останови, — приказала я Ардису, и он дёрнул поводья.

Между красивыми домиками под сенью арки из винограда расположился красивейший фонтанчик. Струи располагались по кругу, как лепестки раскрывшегося цветка. А в середине круга на пьедестале находилась статуя молодой женщины. В отличие от большинства статуй города, она была разноцветная. Белое лицо, голубые глаза и синее платье, чуть подкрашены золотом волосы. Изящная поза, широкие бёдра и несвойственные для змей полные груди. И вроде одета статуя, но так эротично подчёркнуто женское тело, что спутать её ни с кем было нельзя. На меня смотрела Любовь Ивановна Снегурочка. Жена Лихо Нила Ильича, волчья царица.

— Я её знаю, — ошарашенно выдохнула я.

— Да, это волчица, — спокойно пояснил Ардис. — Теплокровные часто попадают на Изничку. И эта когда-то жила здесь. Замуж вышла, хотя была рабыней. На Теплокровных можно жениться только мне, так что мужа её пришлось поколечить, саму её поймать не получилось — волчок вытащил.

И памяти Любовь Ивановну лишили, поэтому она не понимает, откуда такая любовь к Хладнокровным мужчинам. Она рассматривала мёртвого молодого змея на берегу Северного моря и не могла спрятать свои чувства.

Квадрига тронулась, а я с трудом оторвала взгляд от скульптуры. Как же змей любил волчицу, что так увековечил?

***

Амфитеатр поражал своим размахом. На него, как на рок концерт, собиралась невероятная толпа. Город немаленький, и зрители заняли все места. Над главным входом, откуда выйдут бойцы, располагалась ложа властителей. Царь не жаловал своих верноподданных своим присутствием много столетий. И хотя дракону было свойственно враньё, которое он вдувал мне в уши, он на самом деле давно не оборачивался в человека. Поэтому радости у наивных Хладнокровных было хоть отбавляй. Царю стоя аплодировали, кричали, что любят и ценят.

Ложа имела тканевый навес бордового цвета, который развевался на жарком ветру. Восседали мы на стульях. Я по левую руку от дракона, у моего трона охрана, у ног рабыни холодили ступни своими телами.

По правую руку от Ардиса сели на унизительных банкетках его сыновья. Му, Да, Ки и Ка. Без жён и наложниц. Я так поняла, драконы — только немногое количество сыновей Ардиса, остальные Хладнокровные крыльев не имели и были на порядок слабее. А у хищников в крови принятие власти сильного.

Кроме нашего балкона имелись ещё несколько закрытых лож, где возлежала знать. Целыми семьями, с детьми пришли. И змейка Вара, которую я хорошо видела, появилась. В синем платье, ужасно накрашенная. Пришла не одна — с мужчиной.

У меня кровь застыла в венах, когда я увидела, к кому старая шлюха льнёт, кому с рук скармливает кусок мяса.

Оцепенение всей Яси.

Вара обнимала и целовала высокого крепкого мужчину. Волосы его были дегтярными, торчали в разные стороны, потому что очень густые, а может, и подшёрсток имелся. Тело мускулистое и смуглое. Волосатые руки и грудь. Он стоял в чёрной вышитой золотом юбке. Лицо невероятной мужской красоты, с острыми скулами, чёрной бородкой, которая прятала красивые губы. Брови размашистые, взгляд суровый и голубые глаза.

Волк, как и полагается дерзким, шлёпнул старуху по жопе, и та идиотски захихикала, кривляясь перед Теплокровным любовником, села на стул с высокой спинкой. Волк же, как хозяин, надменно и лениво окинул всех присутствующих взглядом и наткнулся на меня.

Вот о каком волке говорила старая шлюха!

Вот к кому приревновала изначально.

— Ардис, — ахнула я.

— Да, волк, — усмехнулся дракон. — Кажется, Гоша Дрёма зовут. Проверенный Ка. Проверял?

— Да, — отзывался Ка Ирдис. — Три года в рабстве, пока Вара не подобрала. Но гражданства не получит, пусть старая развлекается. Мне, царь, не нравится, что она за один стол с нами его садит.

— Так пусть развлекается, или какие-то ограничения нужны? — усмехнулся Ардис. — Ему кто-то из Теплокровных память потёр. Но домой его не тянет, похоже, опальный.

— Его сам Догода прогнал, работорговцы вытащили из моря порванным на куски, — заметил кто-то из компании «Му-Да-Ки». — Год валялся на невольничьем рынке, потом вроде шевелиться начал, на работы разные его брали. Не агрессивный, волк внутри всё время спит.

— Дрёма, так и должен спать, — смеялись драконы.