Каин потер подбородок. Крякнул.

– А знаешь, ведь ничем, пожалуй…

– Не прибедняйся, – сказал Эрвин. – Кое-что и ты можешь. Например, худо-бедно обеспечить безопасность терминала… взамен того бардака, какой здесь творился при прежнем капитане. Если бы не тот бардак, вряд ли мы взяли бы Сковородку без потерь. Как долго ты сможешь обеспечивать тут порядок – отдельный вопрос. Думаю, не очень долго.

– Мои люди не привыкли служить, – буркнул Каин.

– В том-то и дело. Но ты еще подумай: вдруг ты ценен для Прая чем-нибудь еще? Мне что-то ничего не приходит в голову.

– Думаешь, мне придет?.. Э, погоди! С тобой ничего не поймешь. Выдавать тебя этим свиньям мне не резон, тут все ясно. Да и не хочется, если честно. Ладно. Не стану. А что дальше?

– Вероятнее всего – ничего. Риск есть – не запредельный, мягко говоря. При прежней жизни ты рисковал гораздо сильнее. Статус у тебя пока полулегальный, но дай срок – все тебе будет. Живи и не глупи, стриги купоны, прибудут шлюхи – попытайся проверить каждую на лояльность и вообще не расслабляйся, а днище Сковородки на всякий случай заминируй…

Каин бешено выругался. Вскочил и стал страшен.

– «Заминируй»? – заорал он. – Да я давно уже его заминировал! Думаешь, Каин совсем дурак? Думаешь, он не понимает, в какую ловушку загнал и себя, и братство?!

– В сладкую, – улыбнулся Эрвин. – А братства уже почти нет. Еще немного – и совсем не будет. Останется просто персонал плавучего терминала на хорошем жалованье и под твоим руководством. Но прости, разве твои люди не хотели спокойной сытой жизни? Что не так?

– Все не так! – заревел Каин. – Это не та жизнь!!!

– А не та, так смени ее.

Каин только и ждал этих небрежно сказанных слов. Он сел и вонзил в Эрвина прямой, как спица, взгляд.

– Когда? – выдохнул он.

– Что – когда?

– Брось прикидываться. Мы пощипали Рупертвилль, снялись с Гнилой мели и взяли Сковородку. Понесли потери, но взяли добычу. Что дальше? Здесь мы не останемся. На Хляби нам настоящей жизни не дадут и вообще становится тесно. Ты с нами?

– Зачем я тебе?

– А ты не догадываешься?

– Я хочу, чтобы ты сам это сказал.

Каин помедлил. Подвигал желваками на скулах и успокоился.

– А и скажу, – проговорил он. – Мы были береговым братством, одним из многих. Не хуже других. Нападали на ротозеев, брали добычу, собирали дань, уходили от погони, теряли людей, отсиживались в норах, ну и все в таком духе. Можно вернуться к тому, что было, но мало кто этого захочет. Люди увидели другую жизнь, а только не для них она. Вернуться на берег болота – тоже не захотят. Братству нужна перспектива, а ее нет. Вот разве что ты ее дашь… Дашь ведь?

– Все твои люди желают этого?

– Большинство!

– Ну, если так, – сказал Эрвин, твердо глядя Каину в глаза, – тогда только одна поправка. Не я с вами. Вы со мной.

– Вот как? – Глаза Каина сузились. Если минуту назад он меньше всего смахивал на уголовного авторитета, то сейчас личина романтического разбойника сменилась безжалостным прищуром.

– Так и не иначе. – Эрвин сменил тон. Теперь он говорил тихо и как бы небрежно, но знал, что каждое слово гвоздем вбивается в голову Каина. – Прости, иначе я не согласен. Не потому, что мне хочется лидерства, а потому, что я хорошо считаю. Только поэтому. Боюсь, ты не станешь следовать моим решениям, если они покажутся тебе безумными, и это будет конец. А безумные решения я тебе обещаю. Эрго: роль твоего советника мне не подходит, и я не подхожу тебе в этой роли. Только ты этого еще не понял.

– Ты хочешь драться со мной на ножах до смертельного исхода? – осведомился Каин.

– А без этого братство меня не признает? – осклабился Эрвин. – Как же, наслышан. Порядочки… Нет, драться с тобой я не стану. Поищи другой выход или откажись от меня. Тоже ведь вариант.

– Если откажусь, мы расстанемся?

– Точно. Надеюсь, по-хорошему.

Каин долго морщил лоб.

– Драться все равно придется, – сказал он наконец. – Отпустить тебя? Нет, не хочу. Будем драться.

– Ты мне поддашься?

– Может, еще задом к тебе повернуться и расслабиться? Здесь нищих нет, милостыню не подают. Постараюсь не убить тебя – если получится. Это все, что могу обещать.

– Тогда и начинать не стоит.

– Тебе решать. – Каин вынул нож и с небрежной ловкостью поиграл им. – Я тоже кое-что понимаю. Ты, конечно, много чего умеешь, а с братством сумеешь еще больше. Само собой, если тебе не свернут шею на первых порах… Так что я тебе нужен не меньше, чем ты мне, и Барсук тебе нужен, и остальные, и даже Шпуля… А нужны мы тебе – так приди и возьми нас. Если сможешь. А не сможешь – ну… вылечим.

– Спасибо, – иронически проговорил Эрвин. – Тронут.

– Между прочим… Никаких штучек. Честный бой. Мои ребята присмотрят за этим; если что – пойдешь рыбам на корм. Только нож, руки и ноги.

– И голова…

– Голова хороша, чтобы всадить нож в глаз. Впрочем, как знаешь… Сколько времени тебе надо, чтобы оклематься?

Эрвин прислушался к ощущениям в организме.

– Дня три, думаю.

– Даю пять. Но все равно шансов у тебя нет. – В голосе Каина явственно прозвучала нотка сожаления. – Не передумаешь?

– Вряд ли.

– И я вряд ли. Эх, жаль мне тебя, парень…

Шансы? Какие шансы может иметь против умелого бойца тот, кто полжизни просидел в уютном кресле? Ни малейших, тут Каин был абсолютно прав. К чему тешить себя иллюзиями? Пустое это занятие. Даже хуже – сугубо вредное. На бичах драться приходилось, на пиках тоже, а вот на ножах не довелось ни разу. Навыки выживания в болоте здесь вряд ли помогут. Какой отсюда следует вывод?

Укреплять здоровье. Не для того чтобы победить, а чтобы ножевая рана не довершила то, с чем не справилась «веселая смерть». Или вовсе уклониться от поединка… Но это означало именно то, о чем он прямо сказал Каину: в самый неподходящий момент братство откажется быть послушным инструментом в руках неизвестно кого, причем с самыми печальными последствиями для всех.

Как внушить людям, в чем их польза? Сами они этого нипочем не увидят, а речей слушать не станут. Значит, все-таки придется драться – с заранее известным результатом.

Глупо.

Но только с одной стороны.

А с другой – на какой авторитет в братстве может рассчитывать тот, кого братство не видело в бою? Побоище на Гнилой мели не в счет – там Эрвин лишь защищал себя, не убив ни одного противника. Как ни называй головорезов – хоть братством, хоть бандой, – а придется жить по их законам.