— Потом, пожалуйста, — отмахнулась она. — Синяки и содранную кожу я переживу.

— Скажи честно, где и что болит. И сразу поедем, — он сел рядом.

— Локоть, попа, левая сторона от плеча до колена, чувство собственного достоинства. Щиплет лицо, — она была исцарапана ветками, слезы катились, разъедая ранки, но она их не замечала. Прижала кулак к груди: — Тут всё горит. Мне надо увидеть мою девочку.

— Хорошо, — Павел кивнул Олегу, который смотрел на него в зеркало заднего вида.

Она прислонилась к его плечу.

— Что теперь?

Он опустил взгляд на ее руки, испачканные травой.

— Я поговорю с отцом этого… — он сжал кулаки. — Он хорохорится, потому что отец его спонсирует и прикрывает слишком явные ляпы. Объясню, что вожделенный договор недействителен по ряду причин. И что пугать близких мне людей я больше не позволю, — он шумно сглотнул. — Прости меня. Я не ожидал, что он пойдет на такое.

Она накрыла его кулак, расцепляя пальцы и пряча свою руку в его ладонь.

— Ой, — она огляделась. — Нужно дать отбой Светке.

Олег передал ее сумку с пассажирского сиденья.

Настя включила телефон, настойчиво оповестивший о пропущенных вызовах и сообщениях. Усмехнулась и показала ему последнее от подруги:

«Если единственно приемлемое объяснение твоего молчания не будет звучать как «мой рот и руки заняты мужским телом», я тебя убью!!!»

Ответила и снова прислонилась к нему. Он осторожно обнял ее.

Настя зашла в комнату и опустилась на корточки, гладя Полину по голове и кивая в такт показу разных поделок, которые Миша смастерил для нее из бумаги, и наклеенным прямо на пол разноцветным закладкам-липучкам из обширного канцелярского набора.

— Боба, — Поля провела пальчиком по щеке матери.

Она улыбнулась, обняла дочку и поцеловала в лобик.

— У кошки болИ, у собачки болИ, а у мамы заживи, — прошептала в волосы и выпустила ребенка заниматься новыми игрушками.

— Настя, я дал ей чай с печеньем и банан, — сообщил Михаил, поднимаясь.

— Спасибо, — улыбнулась ему она.

Павел подошёл, хотел присесть, но она вдруг обхватила его ноги, уткнулась в колени и задрожала. Он мягко высвободился, подхватил её за локти и притянул к себе, прижимая за затылок к плечу.

— Шшш, — успокаивающе, — мы с Полей поищем маркеры и попускаем самолетики, а ты сходишь в душ. Потом обработаем твои ссадины и выпьем чего-нибудь горячего, а лучше крепкого.

Она кивнула, пытаясь сдержать истерику, сотрясающую тело. Он, так же плотно прижимая её к себе, зашёл вместе с ней в спальню, достал пару носков и спросил, отодвигая дверцу шкафа:

— Могу дать тебе свои спортивные штаны, футболку или что-то другое.

Она чуть повернула голову и ткнула пальцем в тонкий пуловер, боясь говорить, чтобы не разрыдаться. Он взял вещи и проводил её в ванную.

— Не закрывайся. Так мне будет спокойнее.

Она подняла на него помутневшие глаза.

— Спасибо, — получилось сипло.

Он поцеловал её в висок, положил одежду на стойку рядом с раковиной и вышел. Прислонился спиной к двери, потёр лицо. Дождался шум полившейся воды, зашёл в гостевой туалет, вымыл руки, умылся холодной водой. Переоделся в футболку и домашние штаны и вернулся к маленькой девочке, чьё спокойствие и улыбка были не менее важны, чтобы обеспечить их и для ее мамы.

Он поблагодарил Мишку. Проводил его, договорившись встретиться завтра.

Настя застала хохочущую Полину и смеющегося Павла посреди заваленной бумажными самолетиками гостиной. Подняла один и запустила вдогонку дочке.

Он прошелся по ней взглядом.

— Я нашла перекись и обработала все ссадины, — она присела на пол рядом с ним. — Паш, почему ты выбрал её? Я благодарна безмерно. Я вечно твоя должница за этот выбор. Но почему?

— Мне важна ты. Тебе важна она, — они неотрывно смотрели друг другу в глаза. — Я выбрал тебя. То, что важнее тебе. Без неё не стало бы тебя. Ты бы не простила ни себя, ни меня.

Она потянулась к нему, но между ними влетел маленький истребитель с не терпящим возражений призывом «Пааса!» Он приподнял Полинку над полом и подмигнул Насте.

— Вот и познакомились Поля и Па-са.

Они остались у него. Настя искупала Полину, накрутила валик из одеяла и устроила уютное гнездышко на диване. Перебирая детские волосы, лежала и понимала, что теперь он может не принять её, думая о проявлении благодарности. А она сделает для него всё. Потому что это больше, чем благодарность. Просто он — её мужчина.

*«Держи друзей поблизости, а врагов еще ближе», Макиавелли (Макьявелли Никколо ди Бернардо (1469 — 1527), ит. полит. деятель, философ, писатель, историк.

Настя провалилась в сон одновременно с Полей. Проснулась внезапно. Дотянулась до телефона — время перевалило немного за полночь. Она тихонько встала, скинула штаны и носки и на цыпочках пробралась к нему в спальню. Ее встретил его голос:

— Я знаю, что ты благодарна. Ты знаешь, что я твою благодарность не приму. Мы оба знаем, что вся ситуация возникла по моему недосмотру.

Он включил светильник, поднимаясь с кровати. Она подошла к нему вплотную, окутывая своим ароматом.

— Мы оба знаем, что это не просто благодарность. Это я. БЕЗ сомнений. Я хочу в твои руки после той же пресловутой первой чашки кофе.

— Совпал экстерьер и интерьер?

— Запомнил? — прозвучало с досадой. — Ты всё подмечаешь. Помнишь на какую букву я буксовала со своими четверостишиями?

— Н осталась. Верно?

— Верно.

Он обдал ее своим дыханием.

— Небесное, воздушное —

объятия нараспашку!

парящее, жемчужное —

Пусти! — даю отмашку.

Она дотронулась до его плеч кончиками пальцев, провела вниз к локтям.

— Пустишь?

— С объятиями нараспашку, — она скорее почувствовала, чем услышала его слова.

Он обнял ее за талию и привлек к себе. Она скользнула ладонями обратно вверх по его рукам.

— Ты здоров? — улыбаясь, шёпотом на ухо.

Он замер.

— Да. Ты? — поднял опускаемую голову.

— Да, — она распахнула глаза. Руки застыли на его плечах. Она выдохнула: — Не залетишь?

Он не мигал: — Не проблема.

Они проваливались глаза в глаза. Знакомые слова зеркалили друг друга, вспышки воспоминаний отражались в их взглядах.